Пока летели до Петровского и обратно в голове крутилась одна мысль. Пусть она ещё не до конца сформировалась и требует осмысления, но выглядит примерно так: что мешает сделать несколько самолётов, обучить пилотов да образовать какое-нибудь товарищество по авиаперевозкам? Берд же умудрился получить привилегии на строительство пароходов и на обслуживание Финского залива, Невы и Волги. Даже организовал для этого то ли компанию, то ли общество. Почему бы не повторить его фокус, а во главе товарищества поставить Павла Исааковича? Понятное дело, что о грузоперевозках речь пока не идёт, но я уверен, если построить что-то комфортабельнее Катрана, то найдётся немало путешественников, готовых сменить карету на самолёт.
А потом была баня и пир горой. И реставрация некоторых картин, как же без этого.
— Всё-таки триптих Герарда Доу был на «Фрау Мария», — повеселел Виктор Иванович, когда из одного свинцового тубуса достали и развернули три картины, которые, судя по всему, были написаны одной рукой.
— И в каком порядке должна выстроиться композиция? — кивнул я на картины. — Понятно, что большой холст по центру, а остальные куда какой?
— Слева располагаются дети, обучающиеся грамоте при свете свечи. Эта картина символизирует образование. Справа человек чинящий перо. Этот холст подразумевает практику. Ну и по центру женщина, кормящая младенца, что символизирует природу, — вылил на меня ушат своих энциклопедических знаний Иваныч, — А в целом триптих это аллегория на тему художественного образования, основанная на утверждении Аристотеля, что для успешного обучения требуются природа, образование и практика.
— Нужно быть в хлам пьяным, чтобы прийти к таким ассоциациям, — заметил я, разглядывая картины. — Да и вообще, у Екатерины Великой вкус был так себе.
— О вкусах, как говорится, не спорят, — развёл руками Виктор Иванович.
Ещё летом я заметил, что картины мало того, что упакованы в свинцовые тубусы, так они ещё и были завёрнуты в кожу.
— Пётр Абрамович, а нам обязательно для возвращения Императору картины заматывать в кожу? — кивнул я на шкуры. — То, что тубусы вскрывались, и некоторые холсты реставрировались и так понятно будет. Давай скажем, что кожа сгнила. Всё равно ведь её дворцовые замылят.
— То, что кожу растащат — это к бабке не ходи, — согласился со мной дед. — А тебе-то с неё какой прок?
— Своим ветеранам раздам. Пусть себе лосины да куртки у местных баб закажут пошить. Всё польза будет.
— Делай что хочешь, — махнул рукой старик. — Только надо бы картины хоть в рогожу какую-то завернуть.
— У меня лучше материал есть. Прошка, попроси Никиту притащить рулон плёнки, — отдал я распоряжение парнишке, сидевшему у двери, и бросил вдогонку, — Смотри, сам не вздумай её тащить — пупок развяжется.
Не прошло и пяти минут, как в гостиную вошёл дядька с рулоном полиэтилена на плече.
— Это ты где такое мягкое стекло взял? — потрогав и помяв в руках плёнку, поинтересовался дед.
— У меня на озере пара деревенек её выпуском занимается, — пояснил я. — Хочу по весне из плёнки парники делать, чтобы некоторые культуры раньше высаживать.
— Это что ж ты такое сажать собрался, интересно? — полюбопытствовал старик.
— Мне Императрица семена капусты обещала. Высажу их в парниках, а как в поле земля созреет, так туда пересажу уже готовые саженцы, — объяснил я свою задумку. — Да и простые огурцы можно будет уже в конце мая собирать.
— Хорош брехать-то, — скривил лицо дед. — Где это видано, чтобы свежие огурцы в мае были. Разве что, если их только в теплице выращивать.
— Ну, так и мои парники на теплицы будут похожи, только вместо дорогого стекла плёнка будет. Если хочешь, возьми себе пару рулонов. Попробуешь, оценишь.
— И почём ты её продаёшь? — проснулся в деде дух торговли.
— Пока никому не продаю — самому мало, — объяснил я свою позицию. — А тебе так отдам. Считай это мой тебе подарок на Рождество.
— Спасибо, конечно, но в Царском дворе сам будешь объясняться, что за новый материал ты придумал и сделал, — то ли поблагодарил, то ли пригрозил Пётр Абрамович.
— Я-то объясню, да боюсь, никто не поймёт, — намекнул я на слабое развитие науки. — Я хоть и сам, как ты говоришь, большой выдумщик, но людей бы мне учёных.
— Ну, дык у тебя же теперь лодка летающая есть. Полетай по городам, где университеты имеются, да завербуй студентов, что летом выпускаться будут, — выдал умную мысль дед. — Именитых учёных ты всё равно к себе не сманишь, а некоторые бывшие студиозы возможно и согласятся к тебе в имение поехать работать.