— За Его Сиятельство князя Ганнибала-Пушкина! — вскочил с полиэтиленовой стопкой в руках деревенский атаман с заплывшим левым глазом, насколько я помню, один из лесорубов, поставляющий брёвна на мою лесопилку.
— За Его Сиятельство! — подхватил хор мужских голосов, и в воздух поднялась почти сотня рук с пластиковыми стопками, наполненных алкоголем.
— Здрав будь, князюшко, — вторили им бабы, жеманно потягивая густую наливку.
Ну да. Стопки полиэтиленовые, впрочем, как и тарелки с ложками. А где мне ещё столько посуды взять на такую кучу народа? Я дольше думал, чем на изготовление времени потратил.
Что я заметил так это то, что, казалось бы, простые люди в мою честь здравицы провозглашают, а приятно больше, чем, если б за меня пил сам Император.
Если в новогоднюю ночь стояла ясная морозная погода, то на следующий день небо заволокло тучами, и пошёл снег. Какие уж тут полёты, если дальше десяти метров ничего не видно. В итоге, чтобы не сидеть без дела я не придумал ничего умнее, как наполнить ларцы. А куда деваться, если аурум утекает, как вода? Вроде ничего такого не делаю, а он как прибывает, так и убывает. А у меня, между прочим, полёт в Москву на носу. Кто его знает, какие артефакты мне придётся в Златоглавой делать.
Несколько дней я по утрам седлал аэросани, позаимствованные у рыбнадзорщика, и объезжал уже известные колодцы, а вот для поиска новых приходилось запрягать пару саней. В одни садится самому с Афанасием, а впереди, в качестве снегоочистительной машины, пускать сани с Николаем и Максимом.
Ларцы регулярно пополнялись аурумом, а тем временем приближалось Крещение Господне. Что первое приходит на ум современному человеку при упоминании этого праздника? Правильно, крещенские купания в проруби-иордани. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что об этой традиции никому неизвестно, включая настоятеля местной церкви.
— Разве окунание человека в освящённую воду не смывает с него грехи? — на всякий случай уточнил я у священнослужителя. — А как же Господь Иисус Христос, не нуждающийся в покаянии, крестившись в Иордане, низвёл благословение на воду, чтобы та впоследствии могла служить для совершения этого Таинства в церкви?
— От грехов человек очищается посредством Крещения и Покаяния, — объяснил мне отец Пётр. — После того, как крестившись, он присоединяется к Церкви, от последующих грехов он очищается посредством искреннего раскаяния, молитв и участия в Таинстве Покаяния. Так что Ваше, Александр Сергеевич, представление об очищении от грехов при погружении в прорубь-иордань являются ошибочными. Да и нет в церковном уставе никаких упоминаний о Крещенских купаниях.
— А что Церковь скажет, если на Крещение Господне на озере Велье сделать прорубь-иордань и окунаться в неё?
— Прорубь так и так рубится. Я даже около неё молебен отслужу, и крест в неё трижды опущу,– пояснил священник. — А по поводу окунания в иордань. Если хочется человеку в холодной воде купаться, то кто ж ему запретит? Только прошу тебя, князь, если надумаешь людей заставлять окунаться в ледяную воду, постарайся, чтобы они не захворали.
Если Церковь ничего не имеет против купания в Крещенские дни, то я тем более за подобное мероприятие. В общем, сам придумал — сам и сделал.
В Крещенский сочельник на озере вырубили прорубь в виде креста и поставили рядом аналой и деревянный крест. Чуть поодаль собрали из фанеры две сараюшки, в которых можно было бы раздеться перед купанием, а после обтереться и надеть сухое бельё. От сараев до самой иордани положили деревянные слани, чтобы не по снегу идти к проруби, а в неё опустили лестницу с перилами.
— Неужто Вы в ледяной воде бултыхаться будете, Ваше Сиятельство? — поинтересовался Прошка, принимавший участие в приготовлении к купанию. — Я как подумаю, что Вы в прорубь полезете, так меня аж знобить начинает.
— Так вода же зимой теплее воздуха на улице, — напомнил я парнишке.
Хотел, было, Прохору анекдот рассказать про чукчу, который купил холодильник для того, чтобы греться, так ведь не поймёт.
Шутки шутками, но по селу пошла молва, мол, барин на Крещение грехи смывать в проруби будет. И если уж князю в иордани грехи отпускаются, то простому люду и подавно прощаются.