Посадочную полосу дядья приготовили на русле реки Яузы. На реке слегка расчистили и притоптали снег, а метрах в пяти от полосы с обеих сторон дорожками высыпали по десятку — другому вёдер золы, обозначив мне габариты посадки на безопасный участок.
И казалось бы — лети сразу в Лефортово, ан нет. У меня запланирована хулиганская акция…
Красная Площадь… Кто из русских про неё не слышал?
Через неё прошли десятки, а то и сотни парадов и демонстраций, собирающих сотни тысяч людей.
Но сейчас она из себя представляет довольно элитное торжище. Этакий рынок вполне приличных качественных товаров, в отличии от Хитровки и ещё ряда окраинных ярмарок, где работает закон: — «Не обманешь — не продашь».
И казалось бы — какое мне до этого дело? Так вот нет. Зря что ли у меня Прошка с сапожным ножом целый вечер корпел, распуская две дюжины книг на отдельные страницы.
Книги жалко, пусть страницы и были вырезаны из недорогой «народной» версии. Но что делать, если товар встал? Не желает народ покупать Сказки Пушкина!
Правильно! Нужна мощная рекламная акция! И вот она началась.
Я прилетел и с невиданного ранее самолёта разбрасываю над Царской Площадью сотни вырезанных страниц из изуродованных книг.
Лишь выкинув последнюю стопку своих «Сказок Пушкина», безжалостно иссечённых на отдельные страницы, я взял курс на Лефортово. Не скажу, что сориентировался легко и сразу, но пошёл вверх по реке Яузе, русло которой хорошо читалось с воздуха. А там и посадочная полоса нашлась.
— «Только прилетели — сразу сели. Фишки все заранее стоят. Фоторепортеры налетели. И слепят, и с толку сбить хотят», — напевал я про себя незабвенные строки Высоцкого, осуществляя посадку, а затем подруливая так, чтобы мой Катран можно было удобно затащить на берег, и поставить там на расчалки.
Фоторепортёров, ясен пень, не было, а обычная журналистская братия примчалась на извозчиках лишь четверть часа спустя, в количестве четырёх голов.
Поморозил я их минут двадцать, в надежде, что ещё кто-то появится, но нет. Видимо первой волной ко мне прибыл весь цвет московской новостной журналистики и больше никого ждать не стоит.
Интервью я им дал прямо там, на улице у самолёта. Заодно по книжке своих Сказок подарил.
Потом был обед, и уж тут купчиха, с которой у Петра Исааковича всё серьёзно, расстаралась на славу. И только я было после кулебяки со стерлядками решил на десерты переключиться, как ба-а… Царская карета и шестеро верховых казаков перед воротами появились.
— Александр, никак по твою душу! — выглянул дядька в окно.
Пришлось вставать из-за стола, и накинув на плечи куртку, выходить на крыльцо. Стоим втроём, ежимся, а из кареты старый знакомый выкатывается этаким полненьким колобком. Светлейший князь Константин пожаловать изволил!
— Александр Сергеевич, кто над Москвой летал? — обратился он, тут же узнав меня.
Ещё бы не узнал. Нас, Ганнибалов, трудно с другими перепутать. Очень уж внешность у нас характерная.
— Я и летал, Ваше Высочество. Неужели нарушил какие-то правила?
— Веди, показывай! — отмахнулся он от разговоров, а у самого от любопытства аж ручонки подёргиваются и на месте устоять не может.
Вздохнув по поводу несостоявшихся десертов, повёл всю братию на берег, к самолёту.
— И как эти деревяшки по небу летать могут? — оббежал князь по кругу мой самолётик, временами постукивая костяшками пальцев то по фюзеляжу, то по крыльям.
— Пока не слишком высоко и не очень быстро, — пожал я плечами, — Больше ста вёрст в час едва-едва выходит.
— Врёшь⁈ — с каким-то недоверчивым восторгом стремительно развернулся Константин, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Никак нет, Ваше Высочество. От своего имения Велье, что в Псковской губернии, я до Первопрестольной за пять с половиной часов долетел, а это не чуть больше пяти сотен вёрст, если по прямой.
— А зачем тут столько сидений, — заглянул Константин в кабину, которую мне же и пришлось открывать.
— Самолёт может перевезти трёх пассажиров или двадцать пудов груза, — вздохнул я, уже понимая, к чему дело идёт.
— И меня сможешь покатать?
Во, так я и знал…
— Опасно это, Ваше Высочество. И, кстати, а как вы к морской качке относитесь?
— Это тебе зачем знать?
— Во время полёта сильно укачивает. Пожалуй, не хуже, чем на неспокойном море.
— Тогда всё в порядке. Качка на меня не действует, — отрезал Константин, лишая меня последней отговорки.
— Только недолго, Ваше Высочество. Устал я после перелёта, а небо ошибок не прощает.
— Мы всего лишь кружок у Кремля дадим, — потирая руки, первым юркнул князь в кабину.