Ноги утонули в персидском ковре. Хрустальная люстра заливала пространство мягким светом. Блики от неё играли на позолоте рам и бронзовых постаментах. По стенам разместилась целая галерея картин — пейзажи, натюрморты, портреты аристократов прошлых веков.
Античные бюсты застыли безмолвными стражами вдоль мраморной лестницы. В воздухе смешались ароматы полироля для дерева, дорогих духов и свежесваренного кофе. Откуда-то доносились приглушённые голоса.
Девушка за стойкой оторвалась от монитора. Белоснежная блузка без единой складки, идеальная укладка каждого локона, безупречный макияж. Профессиональная улыбка тронула накрашенные губы:
— Что желают господа?
— Хотел бы разместить недвижимость на аукцион, — я достал паспорт и передал с даственной Осокиных.
Девушка проверила документы. Её тонкие пальцы с розовым маникюром перелистнули страницы.
— Прошу за мной.
Она выскользнула из-за стойки. Узкая юбка-карандаш подчеркивала изящную фигуру, каблуки цокали по мрамору.
Мы поднялись по лестнице. Девушка остановилась у дубовой двери с табличкой «Приёмная. Управляющий». Улыбнулась еще раз и впустила нас внутрь.
Кабинет встретил панелями тёмного дерева. В углу примостился антикварный секретер. Массивный стол красовался у окна, а перед ним расположились два глубоких кожаных кресла.
Я опустился в одно из них. Кожа отозвалась мягким скрипом. На столике между креслами дымился свежесваренный кофе.
Через несколько минут дверь открылась. Вошёл тучный мужчина с густой шевелюрой. Его костюм-тройка сидел безупречно, несмотря на комплекцию.
— Вы, — мужчина выжидающе смотрел на меня.
— Граф Кирилл Орлов, — я чуть склонил голову.
— Станислав Петрович Верховский, управляющий аукционным домом, — его лицо просветлело, а голос стал мягче. — Чем могу быть полезен?
Я передал документы. Бумаги легли на полированную столешницу. Станислав Петрович нацепил очки в золотой оправе и склонился над листами.
Его брови поползли вверх. Пальцы, перебиравшие страницы, замерли. Он несколько раз перечитал текст, словно не веря своим глазам.
— Очень, просто очень большой лот, — управляющий откинулся в кресле, и снял очки. Кожа отозвалась протяжным скрипом. — Вызовет много жарких споров и ставок.
Я недоверчиво приподнял бровь. Станислав Петрович подался вперед, опершись локтями о стол:
— Вы даже не представляете, граф. Два года мира, никаких войн между родами. Трофеев тоже нет. А тут — огромная усадьба, — его глаза азартно блеснули. — Это станет венцом предстоящих торгов.
Он потянулся к звонку на столе. Через минуту секретарша внесла папку с документами.
— Вот здесь и здесь, прошу подписать, — Станислав Петрович раскладывал бумаги веером. — Доверенность и согласие на продажу. Всего десять процентов от итоговой суммы. Очень выгодные условия.
Я размашисто расписался в указанных местах. Управляющий, аккуратно разглаживая каждый лист, бережно собрал документы.
— Всё будет в лучшем виде, — он спрятал бумаги в сейф за собой. — Нам только нужны реквизиты для перевода средств.
— Я или мой слуга, — кивнул на молчавшего всё это время Колю, — завезём позже.
Вот это я понимаю сервис и качество обслуживания. Не зря один из самых крупных аукционных домов в Петербурге. Десять процентов не самая большая цена за услуги. Пришел, подписал и получил перевод на свой счет.
В машине Николай не выдержал:
— Кирилл, не знал, что у тебя имеется собственность в этом городе.
— Я тоже, — хмыкнул в ответ.
Мы уже выезжали из Питера. Промзона Сиятельска надвинулась рядами серых коробок цехов и складов буквально через полчаса. Разбитая дорога петляла между ними, заставляя Колю лавировать между выбоинами. Ржавые ворота предприятий сменяли друг друга.
— Здесь, — я указал на приземистый ангар.
Серый металл стен покрывала коррозия. Выбитые окна под крышей щерились осколками стёкол. У входа громоздилась куча строительного мусора.
Местечко так себе. И тут со мной собрались дела делать?
Потянулся к эфиру. Магия заструилась по каналам. Заклинание разведчик не показало угрозы, но что-то царапало на краю сознания. Странное ощущение. Словно кто-то накинул полог.
— Останься в машине, — бросил я Коле.
— Нет, господин. — он открыл свою дверь. — Я не отпущу вас одного.
Спорить не стал. Мы двинулись к обшарпанной двери. Петли натужно заскрипели.
Внутри царил полумрак. Тусклые лампы под потолком едва разгоняли темноту. Пахло машинным маслом и пылью. Пустые стеллажи тянулись вдоль стен, отбрасывая причудливые тени.