— Куда⁈ — рявкнул князь, когда служащий дёрнулся запереть дверь.
— Простите, ваша светлость! — швейцар склонился в поклоне. — Аукцион давно закончился, администрация…
— К чёрту администрацию!
Осокин ворвался в здание словно ураган. В пустом вестибюле всё ещё витал запах дорогих сигар и парфюма. Уборщицы собирали пепельницы и бокалы из-под шампанского.
— Ваша светлость! — навстречу князю выскочил администратор, на ходу поправляя галстук-бабочку. — Мы не ждали вас так поздно! Торги завершились два часа…
— Где они? — перебил его Осокин.
— Кто? — администратор нервно облизнул губы.
— Мои люди! Трое моих… — князь запнулся, подбирая цензурное слово.
— А, эти… В зале выдачи покупок. Прикажете проводить?
— Сам найду!
Князь Геннадий Поликарпович Осокин стоял в пустом зале выдачи покупок аукционного дома. Настроение, и без того паршивое после продажи усадьбы, становилось всё хуже. Перед ним выстроились трое его «вассалов». Нетитулованные аристократы: Злоторёв Игнат Васильевич, Крамской Семён Аркадьевич и Комаров Пётр Ильич.
Они сияли, как начищенные самовары. Ещё бы — задание выполнили, перебили все ставки Орлова. Вот только…
— Что это? — Осокин ткнул пальцем в сервиз, который держал Злоторёв.
— Антикварный фарфор восемнадцатого века! — с гордостью произнёс тот. — Смотрите, какая роспись!
На тарелках красовались помятые розочки, больше похожие на капусту. Чайник щеголял отбитым носиком, а у сахарницы крышка держалась на честном слове. Рядом с сервизом лежала пара серёжек — позеленевшая бронза с мутными стекляшками.
— Это не просто сервиз! — воодушевился Злоторёв. — Посмотрите на эти уникальные отметины…
— Это трещины, — буркнул князь.
— Нет-нет! Это особые метки гончарного цеха! — Злотарёв достал из кармана какую-то бумажку. — Вот, у меня есть экспертное заключение. Читаю: «Характерные повреждения на донышке чашек указывают на…»
— На то, что их роняли, — снова перебил Осокин.
— «…на древнее происхождение и высокую историческую ценность», — закончил Злоторёв. — А серьги! О, серьги. Это вообще отдельная история. Говорят, их нашли в склепе какой-то важной особы…
— В мусорном баке за рестораном «Важная особа», — процедил князь сквозь зубы.
«Возможно времён студенческой столовой, — мрачно подумал князь, но вслух ничего не сказал и перевёл взгляд на Крамского».
Крамской держал в руках медное кольцо, покрытое благородной патиной (или просто позеленевшее от времени), и цепочку, которая явно видела лучшие дни. Несколько звеньев были спаяны весьма странным способом.
— Это, — начал было Крамской.
— Дайте угадаю, — прервал его Осокин. — Украшения царицы Клеопатры?
— Нет, что вы, — замахал руками Крамской. — Это гораздо древнее. По словам эксперта, возможно, эпоха бронзы.
Князь медленно досчитал до десяти и повернулся к Комарову. Тот гордо демонстрировал наручник (один, без пары) и нечто, отдалённо напоминающее нож. Если бы не табличка «бронзовый век», Осокин решил бы, что это консервный нож, который год пролежал в компостной яме.
— Ваша светлость, — затараторил Комаров, — это уникальные артефакты! Смотрите, какая работа…
— Сколько? — голос князя упал до шёпота.
— Простите? — Злоторёв склонил голову набок.
— Сколько. Вы. Заплатили?
— Семьдесят тысяч, — гордо отрапортовал Злотарёв.
— Сто, — добавил Крамской.
— Сто тридцать, — завершил Комаров.
Правый глаз князя Осокина начал подёргиваться. В висках застучала кровь.
— Триста тысяч⁈ — взревел он. — За это барахло⁈
— Но всё как вы приказали! — пискнул Злоторёв, прижимая к груди свой драгоценный сервиз. — Перебивать любые ставки графа Орлова…
— Я велел перебивать ставки на ЦЕННЫЕ лоты! — князь сорвался и повысил голос. — А вы что купили? Сервиз, который постыдилась бы подать любая трактирщица!
— Зато исторический, — пробормотал Злоторёв.
— Кольцо, которое выглядит так, будто его выкопала собака на помойке! — продолжал бушевать Осокин.
Крамской попытался незаметно спрятать кольцо в карман.
— И это… это что вообще такое? — князь ткнул пальцем в наручник.
— Браслет древнего воина, — промямлил Комаров.
— Это кандалы от старой кареты! — рявкнул Осокин. — Я такие в конюшне видел.
Он на миг замолчал, шумно вдохнул воздух, но успокоиться не смог.
— И какие у всего этого… хм… великолепия свойства? — процедил Осокин, пытаясь найти хоть какую-то ценность в покупках.