Не успели они стать подружками, как Алина попыталась выдурить у Лерочки подаренный Сережей значок-кораблик.
- Ух ты, что это у тебя? - воскликнула она, заметив значок. - Какая брошка прекрасная! Подари ее мне. Мне же она как больше идет к волосам, - и Алина принялась отстегивать кораблик с Лерочкиной рубашки, не дожидаясь хоть какого-то разрешения или согласия и, не успела Лерочка опомниться, как брошка оказалась пристегнутой к платью Алины. Лерочке вовсе не было жалко, разве что самую чуточку - подарок недавний, еще не успела привыкнуть к брошке, как к своей, и даже рада была сделать приятное Алине и подарить ей брошку в честь знакомства, но... Лерочка сама понимала, что брошку у нее выдурили. Впрочем, Алина не долго радовалась...
- А ну-ка выйдем в тамбур покурим, - вдруг сказала ей Наталья.
- Я же не курю! - заявила Алина. - Иногда только. Редко. Когда сильно захочется. Но мне почти не хочется никогда. Но я тебе дам сигарету, - предложила она Наталье и даже полезла в свой саквояж.
- Я. Разумеется. Тоже не курю, - отчеканила Наталья. - Выйдем, - сказала она с нажимом.
Алина пожала плечами, но повиновалась. Когда они выходили из купе, Лерочка заметила, что даже на своих огромных каблуках Алина едва достает Наталье до плеча - надо же, такой взрослой казалась из-за того, что размалевана, прямо как женщина, а встала рядом с Натальей - совсем девчонка, мелюзга.
Вернулись они через четверть часа.
- Ты знаешь, возьми, наверное, брошку назад, - сказала Алина Лерочке. - Тебе она тоже идет. Тебе же, наверное, жалко?
- Не жалко, - сказала Лерочка.
- Жалко-жалко, - уговаривала ее Алина. - Возьми, - твердо сказала она, покосившись на Наталью, хоть та и смотрела в окно, будто происходящее ее совсем не касается. - Алина сама приколола брошку назад Лерочке на рубашку.
***
- Дылда, - с чувством сказала Алина, когда они стояли на перроне в Знаменке и кушали пирожки с капустой. - Каланча. Заставила меня тебе брошку отдать, - призналась она Лерочке, не выдержав. - Давай ты мне ее потом подаришь, незаметно, в лагере, когда приедем?
- Хорошо, - сказала Лерочка, а сама подумала: "Там еще будет видно".
- Она думает, я ее испугалась! Ты не смотри, что я маленькая. Я, если хочешь знать, взрослого мужика могу задушить. Не хотела просто связываться. Нажалуется еще, активистка! - Алина продолжала пылить, и Лерочке это не понравилось - особенно вот это, плохо сказанное, слово "активистка". Она даже хотела вступиться за Наталью, отчитать Алину...
- Я когда маленькая была, Штольц меня тоже бил, так я ему потом как шваркнула шпагой по башке - ему голову зашивали в травмапункте, - Алина не дала Лерочке вставить хоть слово. - С тех пор шелковый стал.
- А Штольц твой брат? - спросила Лерочка Алину уже в купе, хотя прекрасно слышала тогда на перроне, как Штольц называл Алину "сестренкой", просто ей было любопытно выяснить про его странные имена.
- Понравился? - догадалась Алина. - Он вообще ничего. Ну, он как бы мне брат, да, - заметив вопрос в глазах Лерочки, она попыталась объяснить: - Штольц - сын моего отчима и моей мачехи. Феликс его зовут. Феликс Штольц.
- Ага-ага, - сказала Лерочка, хотя ей все же показалось, что она что-то недопонимает.
Даже Наталья заинтересовалась разговором. Услышав про отчима и мачеху, она удивленно взглянула на Алину, потом снова отвернулась к окну - но было видно, что она задумалась. А минуту спустя Наталья достала из чемодана ручку и блокнотик и принялась что-то писать, иногда морщась, как будто решала неимоверно сложную задачу. Алина поначалу не обратила на это внимания, потом же заинтересовалась и несколько раз, съедаемая любопытством, попыталась незаметно заглянуть в записи Натальи, но та прикрывала блокнот рукой.
- Ну, что ты там пишешь, математичка?! - Алина наконец не выдержала и вырвала блокнот у Натальи; та же к удивлению Лерочки, не сопротивлялась, а наоборот - покраснела. - "М"+ "О" = "Ш"? Глупизна какая-то. Что тебе непонятно? - обратилась она к Наталье. - Папа Штольца - мой отчим, потому что моя мама вышла за него замуж. Она была Шустова, когда была замужем за папой, а теперь Штольц. А я Шустова. А мама Штольца - мне мачеха, потому что на ней женился мой папа. И мачеха, наоборот, была Штольц, а стала Шустова. Как и я. Папа мой - Шустов, а отчим - Штольц, и Феликс поэтому - Штольц, а я Шустова, как папа. Ясно теперь?