- Вы говорите: "какары", - наконец сказала Лерочка.
Дяденька на секунду опешил, а потом вдруг радостно всплеснул руками: "Да! Я говорю "какары"! А ты говоришь: "Хахары! А и того лучше: "А-ары! Поняла? А надо - какары!"
И Лерочка, хоть и не поняла, зачем нужно говорить: "какары", если в книжке черным по белому написано: "гагары", но послушалась лысого дяденьку и на празднике продекламировала так, как он просил...
***
Но в этот раз Сережа был совсем-совсем другим. Во-первых, он перестал заноситься - даже тете Полине однажды сказал, когда она снова вспомнила про его английскую спецшколу: "Что ж ты, мама, так меня перед Лерочкой возносишь? Она вон сама отличница - в "Артек" едет!" Во-вторых, сам предложил Лерочке сходить в театр Ивана Франка, не дожидаясь тети Полининого: "Своди Лерочку". "Хочешь, в театр сходим?" - сказал. - "Там сегодня "Кассандру" ставят". В-третьих, не шел молча поодаль, будто ее стесняясь, как маленькой, а сам подставил ей руку, чтобы она взялась, и они гуляли в антракте по фойе в театре, как самая настоящая пара - можно было даже подумать, что они жених и невеста, если не знать, что они двоюродные брат и сестра, или как Сережа вдруг придумал называть Лерочку: "кузина".
Ах да, перед театром было же еще платье! Но это уже не Сережа - это тетя Полина. Лерочка ведь не думала на сей раз по театрам ходить - всего на пару дней приехала погостить перед отъездом в "Артек", взяла в чемоданчик только самое необходимое - пионерскую форму и купальный костюм, книжки. Куда там на море в платьях расхаживать? Так и Сереже ответила на его предложение: "Мне же надеть нечего". А Сережа пошел на кухню к тете Полине и говорит: "Ей надеть нечего". А тетя Полина взяла телефон и позвонила какой-то тетеньке, называла ее Луизой, говорила: "Луизонька, я видела у тебя там платьице такое - голубое, в горохи, батистовое, для молоденькой девушки..." А потом приехала та тетя Луиза, похожая на артистку дамочка в шляпке и с солнечным зонтом, и привезла платье. Лерочка, как увидела, ахнула: голубое, блестящее, в крупные белые горохи, ворот с бантиком. "Это тебе подарок", - сказала тетя Полина Лерочке. - "День рожденья у тебя был? Был". И хоть день рожденья у Лерочки был два месяца назад, она все равно очень обрадовалась подарку. А вечером пошли с Сережей в театр, где держались за руки и пили кофе в буфете с шоколадкой "Чайка".
А на следующий день пошли в зоопарк...
***
В зоопарке, как обычно, купили у самого входа пломбирного мороженого, сели на лавочке у овражка, там, где в пруду птицы-фламинго. И хоть там были птицы-фламинго, Лерочка вдруг вспомнила про гагар и рассказала о них Сереже. Сережа очень смеялся и говорил Лерочке: "Моя милая провинциальная кузина". Лерочка даже не обиделась на эту "провинциальную кузину", так Сережа искренне заливисто смеялся, услышав про гагар. А потом пошел еще купил лимонаду и хрустящие вафли. "Видишь?" - говорит, - "Вафли "Артек". Очень подходят к твоему случаю".
Они там, наверное, битый час сидели на лавочке - даже не шли дальше в зоопарк, сто раз ведь уже ходили раньше - кушали вафли с лимонадом и говорили про всякое. Больше о литературе. Сережа спрашивал Лерочку, что она любит и что читает. Раньше он никогда с ней про книжки не говорил. Бывало, сядут за столом вечером, пьют чай, и тетя Полина говорит: "Ну что же ты молчишь, Сережа? Рассказал бы Лерочке, какие ты книжки читаешь, что любишь?" А Сережа покраснеет и буркнет что-нибудь вроде: "Герберта Уэллса люблю". Лерочке даже жалко его было в такие моменты - ну зачем его заставляют с ней говорить, если он не хочет и ее стесняется?
А сейчас сидели на лавочке, и Сережа рассказывал про писателя Александра Грина - о том, какой это прекрасный писатель и недооцененный, несмотря на то, что фильмы по нему хорошие сняли с Вертинской и Тереховой, но слишком уж романтичные.
- Это разве плохо? - удивилась Лерочка.
- Не плохо, - Сережа говорил очень авторитетно, как лектор или учитель, - но все видят только любовь, Вертинскую и Терехову, а Грина не видят, автора, текста... А Грин на самом деле посильнее автор, чем Лев Толстой...
- Скажешь тоже, - вступилась Лерочка за Толстого. - Толстой это же "Анна Каренина", "Война и мир"...
- А ты читала "Войну и мир", кузина? - насмешливо спросил ее Сережа.