– Вот у кого голова впрямь в портках! – вымолвил Артем. Катер вел Буряков, а на корме сидел Женька, недруг Петьки Кукина. Буряков прошелся кругалем, сбавил обороты, запустил зыркающий взгляд в лодку Артема.
– Всего-то! – фыркнул Буряков-старший. – Мы дюжину взяли! До чертовой одного не хватило! – похваляясь, благодушно улыбнулся он.
– И катился бы с этой дюжиной к тому, до которого не хватило!
– Эх, горбуша... – негневно обозвал скрюченного деда Буряков. – Все ерничаешь? Не убивайся, рыбки на всех хватит!
– У меня спина горбатая, – вскипел дед, – а у тебя совесть дубовым горбылем!.. Им рыбки хватит?! – он указал на Петьку и Женьку.
– Им синтетической придумают, изобретут – не пропадут! – сказал Буряков. – Я беру меньше, чем травят химией... Надобно жевать, пока она есть! – Буряков принципиально громко врубил двигатель. – Бывайте... салаги! – прокричал он. И это его «салаги» прозвучало с едкой издевкой.
– Салагам привет! – помахал с кормы руками и Женька.
– Катись, катись! – крикнул вдогонку, огрызаясь, Петька. – Объедалы!
– Ты-то куда встреваешь?! Опять побьют! – Артем проводил длинным насупленным взглядом катер. – Садись за весла...
Они поплыли молча, не заговаривая. Широкая река, во вчерашнем утреннем тумане казавшаяся таинственной и безбрежной, заузилась и обмелела. Виделась она такой потому, что засияло, зажглось солнце, блики прыгали по ряби, блистали, не позволяли вовсю распахнуть глаза, и от этого невысокие берега выглядели заезженными ухабами в распутицу. Течение цепляло, тормозило плоскодонку. «Буряковский движок бы!» – про себя подумал мальчик. Петьке щипало ладони, они горели, и непременно через какой-нибудь час заволдырят мозоли... Странно, почему вчера он не заработал их – ведь весла были мокрыми... Но Петька как-то быстро выкинул из головы мысли о мозолях, видя под ногами лежащих на дне лодки плотных, тугих судаков. «Сколько же они пескарей наглотались, пока такими вымахали! – думал Петька. – Пацаны обалдеют, распухнут у них животы от зависти!.. Женька, небось, тоже хвастать будет! А разве он со своим папашей судаков взял мозговитой хитростью, как дед Артем?! Женька вроде привеска: для рыбнадзора с отцом плавает!»
Дед Артем покачивался в такт лодке, чтобы мальчонке легче было грести. Размышлялось деду не спеша, неповоротливы стариковские думы: «Бестолочь Буряков! Вскормыша своего к сетям приучает!.. А-а, что Буряков?.. Жирно жить хочет!.. Несчастная река! Такой ли была она, когда сам он таскал пескарей вроде Петьки. Несчастная, несчастная река! Как над ней только не куражились! Сколько же мощи природной было накоплено, чтобы вытерпеть измывательства! Вот и берега совсем задавили реку, задушили... Глуп человек: рыбу изничтожит, потом опять разводит. Химией сам себе подгадит, потом, засучив рукава, чистить берется. И так без конца, как вода течет… Доход-расход! Тьфу! И что это за экономия такая, от которой природе и человеку один убыток?.. Эх, речка, речка! Все течет и течет... Сожрет в тебе всю живность человек... Выпьет тебя до капельки...»
– Расскажи мальчишкам о моих уловках! – вдруг громко сказал Артем.
Петька опешил:
– Нам же ничего не останется. Всю рыбу выловят!
– Больше, чем те, которые одного покроя с Буряковым, не выловят! – и старик отвернулся от Петьки.
Лодка приблизилась к пристани.
– Подчаливай! – внезапно весело закричал старик, пряча от Петьки влажные глаза. – Эй, Вась-Васек!.. Помоги старухе гостинчик выволочь!.. Обловились вот с Петькой!
– Э-э! Вот Буряков сегодня обловился, так обловился! – матрос попытался насолить деду за вчерашнее к нему отношение. – Десяток судаков сбагрил с катера городским! Денег нагреб полны карманы!
– Фасон держи, Петька! – прошипел Артем дребезжащим голосом. – Выламывай фасону!.. И-хи-хи! – противно засмеялся он. – Голова у нас на месте сидит, сам знаешь, мы ж с браконьерами не меримся хвостами.
Он выкарабкался на причал. Посмотрел молча на Петьку и отвел свой воспаленный от утреннего недосыпа взгляд к другому берегу.
Текла, мчалась река. Солнце прикасалось лучами к воде и рождало радужные огненные блики...
Вечером того же дня разразилась страшная гроза, по реке ударил сплошной бездонный ливень, словно сама природа поила, наполняла живыми водяными силами реку, очищала ее животворными, освежающими струями дождя от нескончаемой человеческой вины.