— Соколов! Давай валерьяночки накапаю.
Медсестра метнулась к железному столику на колесах, где виднелась куча пузырьков и лежала вата.
— Да перестаньте вы, Маргарита Николаевна. Он же просто под дурака косит и все. Узнал, куда отправляется курс молодого бойца проходить. Вот и пытается теперь всеми силами избежать этого. Например, путем симуляции сумасшествия. — Пробасил капитан.
Потом подошел ко мне совсем близко, положил руку на плечо и проникновенно посмотрел в глаза. Даже наклонился ближе.
— Ничего, Соколов, армия сделает из тебя человека.
Мне показалось, что после фразы капитана земля как-то быстрее начала вертеться. Даже пол вроде качнулся и куда-то поплыл.
— Какая на хер армия! Вы тут совсем, что ли? Дайте мне зеркало!
Это я уже медсестре крикнул. А я крикнул. Не сказал, не попросил. Заорал. Потому что шутка, если это шутка, уже начала выходит за пределы допустимого.
— Дайте ему зеркало, Маргарита Николаевна, — Отеческим, ласковым голосом велел капитан.
Медсестра пожала плечами и вынула из кармана белого халата зеркальце. Оно было тяжелое, с изображением медного всадника на крышке. Я открыл коробочку и уставился в свое отражение.
Свое… Да хрен там! Рожа была вообще чужая. Я впервые в жизни видел эти глаза навыкате, курносый нос с веснушками, темные, особенно по отношению к серым глазам брови и непонятный пушок на щеках, где должна быть нормальная, человеческая, мужская щетина.
— Это что такое? — Спросил я медсестру и показал взглядом на свое отражение.
— Да что ты будешь делать… — Маргарита Николаевна, а благодаря капитану теперь было известно ее имя, забрала зеркальце из моих рук и сунула его обратно в карман. — Соколов, я думаю, товарищ капитан прав. Прекращай уже этот цирк. Был бы ты сумасшедшим, тут бы не сидел. В конце концов, в советскую армию психов не берут. Это, знаешь ли, серьёзное дело. Раз медкомиссия показала, что с тобой все в порядке, значит, так оно и есть.
Я слушал трындеж этой Маргариты, которая Николаевна, и попутно соображал. По крайней мере, очень пытался.
Бред какой-то выходит. Честное слово. Сто процентов бред. Ладно, подстроили мне такую ситуацию. Типа, я попал на пересыльной и вот-вот отправлюсь отдавать долг Родине. Хорошо. Пусть так. Шутники хреновы. Но лицо! Руки!
— Скажите, а кто я, вообще? — Спросил сразу обоих, и медсестру, и капитана.
— Эвоно, куда тебя понесло… — Вояка усмехнулся. — Ладно. Если запамятовал, скажу. Ты — Соколов Станислав Игоревич, 1962 года рождения. Призывник и пока еще разгильдяй. Последнее следует из твоего поведения. Тем удивительнее, что в военкомат пришел сам, заявляя о готовности отдать долг государству, которое тебя вырастило. Кормило, пои́ло, дало образование…
— Я что, сирота? — Старался успокоится, но не получалось. Поэтому сарказм в голосе скрыть не вышло.
— Почему сирота? — удивился капитан.
— Так если меня государство и кормило, и пои́ло. Вы уж определитесь.
— А-а-а-а-а… шутник… — С пониманием кивнул вояка. — Ясно. Ничего, это дело поправимое. Посмотрим, как до дембеля дошутишься. Два года еще впереди. Все. Подъем! Двигай за мной. А то я прям поверил, когда ты посреди коридора вырубился. Притащил тебя вон, к Маргарите Николаевне. А выходит, зря.
Капитан направился к двери.
Я смотрел ему в спину, но вставать и бежать следом не торопился.
Честно говоря, появилась слабость в ногах. Меня добил год рождения. Хрен с ней, с фамилией. Имя и отчество верные. Я действительно Станислав Игоревич. Правда, не Соколов, а Ткачев. Но 1962 года рождения — это слишком. То есть, учитывая, что призывают в восемнадцать, сейчас, выходит, 1980? Да ну на хрен! Какой же бред!
— Ну? Долго ждать? — Капитан обернулся.
Пришлось подняться со стула и идти за ним. Тем более, Маргарита Николаевна мне больше не улыбалась. Похоже, решила, что я на самом деле кошу́ под сумасшедшего.
Мы с воякой вышли из медицинского кабинета и оказались в длинном темном коридоре.
Капитан, не останавливаясь, двигался вперед, пока мы не оказались в большом помещении, напоминавшем спортивный зал. Скорее всего, это он и был. Дощатый пол, выкрашенный в какой-то отвратительный коричневый цвет, большие окна. С двух сторон — крепленые к стенам баскетбольные кольца. Ну, уж точно это не ночной клуб.
В моей голове было пусто. Там в данный момент, если бы кто-то заглянул, увидел бы пустыню и катящееся по песку перекати-поле. Ни одной мысли. Не то, чтоб здравой, даже абсолютно тупой. Мой мозг отказывался принимать действительность, но одновременно понимал, я реально все это вижу. По-настоящему.