Когда она увидела, кто собирается арендовать у нее комнату, то пережила самый настоящий культурный шок. В первые мгновения даже не поверила своим глазам. Как выяснилось, Тамара Васильевна была завзятая театралка, часто посещали наш театр. И прекрасно знала его приму, то есть, меня. Правда, теперь уже бывшую.
Я видела, что она буквально сгорает от любопытства узнать, почему мне вдруг понадобилось арендовать комнату. Пришлось кратко рассказать о моем разрыве с Эриком и уходе из театра. Разумеется, я не стала вдаваться в многочисленные, разнообразные, а так же красочные детали этой истории, но и то, что она услышала, поразило ее до глубины души. А главное она прониклась сочувствием к своей квартирантке. И даже под влиянием нахлынувших чувств хотела снизить мне плату за жилье. Но я отказалась от этой милости, посчитав, что с моей стороны будет неэтично воспользоваться возникшими у нее сентиментальными эмоциями. Вскоре она пожалеет о своем порыве, а снова увеличить плату ей будет неудобно.
И вот настал день моего выселения из квартиры. Перед этим я долго размышляла на тему, должна ли я так поступить? Мне казалось, что с юридической точки зрения у меня есть шансы отстоять свое права на проживание на этой жилплощади. Но мне вдруг расхотелось это делать. Мною овладело сильное нежелание сражаться с этой парочкой. Наоборот, я почувствовала, что не хочу иметь с ними никаких дел; не то, что судиться, но даже видеть и разговаривать. Пусть поступают так, как считают нужным и катятся куда подальше. Общение с ними замарывают меня грязью, а у меня вдруг возникло сильное стремление к очищению. Как я могла столько лет прожить с Эриком, играть в спектаклях, которые он ставил. Да еще думать, что мне повезло, что у меня вполне благополучная жизнь. Теперь за эту иллюзию приходится расплачиваться.
Мои вещи уместились в нескольких чемоданах. Я сидела в гостиной и раздумывала, что делать дальше? Машина должна прийти через час. Я знала, что Эрик находится в спальне, где мы столько раз занимались любовью. Теперь мое место там заняла Аглая. Надеюсь, она его удовлетворяет не хуже. Он всегда сильно раздражался, если у нас что-то в этом плане шло не так. Теперь пусть отдувается она.
Я никак не могла решить, надо ли мне попрощаться с бывшим гражданским мужем. Пока я собирала вещи, он ни разу не вышел из гостиной, показывая тем самым, что не желает меня видеть. А ведь мог бы помочь, все же я ему не чужая. Или чужая и всегда была такой? Только долго мы оба этого не понимали.
И все же я решила пойти к Эрику. Я вошла в спальню, он сидел на кровати и смотрел в телефон. При моем появлении мой бывший гражданский муж поднял голову.
— Собрала вещи? — спросил он.
— Да. Скоро уеду. Вот зашла с тобой попрощаться. Или не строит?
— Если зашла, давай прощаться, — не слишком уверенно протянул он.
— Где твоя новая подруга?
— Она поехала к родителям, хочет привезти сюда кое-какие вещи.
— Я увожу свои вещи, она привозит. Рада, что возникшая пустота быстро заполнится новым содержанием. Надеюсь, тебе будет с ней лучше, чем со мной.
— Поживем, увидим, — неопределенно ответил он.
— Есть сомнения?
— Марта, чего ты хочешь? — вдруг довольно грубым тоном спросил Эрик.
Я задумалась: а, в самом деле, и чего я хочу? Люди так редко понимают, чего же они по-настоящему желают. Большинство их желаний им не принадлежат, а навязаны внешним окружением.
— Я решила, что как-то невежливо после стольких лет совместной жизни расстаться, даже не попрощавшись.
— Давай попрощаемся, я не против. Были периоды, когда нам было хорошо вдвоем. Но они безвозвратно прошли. Ты согласна?
— Абсолютно. Мы полностью исчерпали наши отношения.
— Вот именно, ты очень точно подметила. Я рад, что ты это осознаешь.
— А как думаешь, почему?
Эрик задумался, но вместо ответа только пожал плечами.
— Послушай, ты же режиссер, а сейчас такая замечательная мизансцена. Бывшие муж и жена, прожившие много лет в браке, расстаются. И ни у кого нет сожаления, полное безразличие. Ведь так?
Эрик ответил не сразу.
— Возможно. Но на что ты намекаешь?
— Тебе даже сказать нечего. Знаешь, что я о тебе поняла?
— И что?
— Ты совершенно пуст. Если покопаться, в тебе нет никакого содержания. Поэтому и театр такой пустой.
Я увидела, как перекосилось его лицо, но он быстро овладел собой.
— Это так ты прощаешься?
— А как? Если прощаться, то нужно сказать самое важное, самое правдивое. А иначе, какой смысл.
— Тогда я о тебе скажу самое важное и правдивое. Не возражаешь?