В школе парня сторонились. Раньше он ходил в компании детдомовских. Теперь оказался в одиночестве. Старая компания завидовала и ревновала, домашние же мальчики и девочки относились с опаской. Впрочем, это его не волновало. В одиночестве была своя прелесть. Разогнанный мозг усваивал знания цепко. Успеваемость пошла вверх. Особенно учителям нравилось, что пацан мог процитировать слова наставника точно и в любой момент урока.
Промелькнул май. Со всеми новшествами Мишка его и не заметил. Все эти торжественные линейки, празднования Дня Победы, все пронеслось мимо. Стремительное течение времени остановилось лишь в праздник. Иваныч собирался на демонстрацию и извлек из шкафа пиджак со своими наградами. Такой иконостас парень видел впервые. Гость в голове даже присвистнул удивленно. Отец посмотрел на открытый рот паренька и подмигнул.
Ну вот наконец и каникулы. Батя предложил было устроить пионерский лагерь. У завода была такая возможность. Мишка отказался категорически. Казарменная жизнь сидела в печенках. Впрочем старый и не настаивал. Сам все понимал. Дом их был расположен весьма удачно, на краю городка. Сразу за дорогой начиналась небольшая рощица. За ней небольшой луг, полого спускался к реке. Туда-то и навострился бегать пацан по утрам. Способность требовалось тренировать. Переходить к более сложным предметам. А это давалось непросто.
С ложками он уже давно закончил. Простых алюминиевых он мог выдать три, а то и четыре десятка. Вот только девать их было некуда. Так что часть подбросил в школьную столовую, часть попросту выкинул в мусор. Сейчас он тренировался с ножами. Нож был все-таки более технологичным устройством, получать было сложнее. Но и тут дело двигалось. Полученные экземпляры Миха забрасывал в реку. Кидать старался подальше и в разных местах, но и так он подозревал, что дно Клязьмы постепенно зарастает плодами его усилий.
Прорыв случился лишь в середине июля. С трудом, со скрежетом зубовным удалось все же наладить обратную связь с астралом. С подачи гостя он выбрал цветовую визуализацию. Это оказалось правильным решением. Та же, набившая оскомину ложка, светилась мягким зеленым цветом и возникла в руке мгновенно и без проблем. А вот батин телевизор пылал в воображении красным огнем. Тогда юный экспериментатор пошел по пути упрощения. Радиола, такая как в магазине, тоже была красной. Катушечный магнитофон так же. А вот простенький детекторный приемник из магазина радиодеталей подсветился приятным зеленым цветом.
Потом он долго сидел на траве, унимая головокружение. Слабость накатывала волнами. Михаил сжевал кусок черного хлеба с солью. Этот перекус он прихватывал с собой из дома. Запил водой из бутылки и постепенно пришел в себя. Приемник работал! Хрипел шумами, иногда сквозь треск прорывались голоса и музыка.
Степан Иванович шагал домой. Шагал, это конечно громко сказано, скорее хромал. Он теперь уже не сидел после смены на лавочке у проходной. Наоборот, хотелось побыстрее оказаться дома. Сын радовал ежедневно. На редкость серьезный мужик рос. Сразу взял на себя все домашние дела. Уборка, готовка. Даже бегал к соседке Клаве, перенимал опыт. Иваныч вспомнил гордое лицо пацана, когда ему удался первый борщ и засмеялся. Больно потешно уж смотрелся юный повар. Хотя супчик получился на редкость вкусный. Густой, наваристый, с чесночком. Не суп, а песня.
Ну вот и дом. Когда завод распределял квартиры, ветеран получил свое жилище на первом этаже. Так что оставалось преодолеть лишь несколько ступеней и станет возможным избавиться наконец от этой гири на ноге. Мужчина подавил предательское желание сесть на табурет в прихожей, стиснув зубы прохромал в гостиную и со стоном опустился на диван. Дошел.
Прошлепали легкие шаги. Иваныч сидел с закрытыми глазами и наслаждался. Ловкие руки закатали левую штанину, отстегнули протез. Снова шаги простучали в направлении кухни, потом обратно. Он знал, что сейчас будет и все равно, не сдержал стон наслаждения, когда многострадальная культя погрузилась в горячую воду. Боль отступала, растворялась, отпускала на время из своих цепких объятий.
– Батя? – Мужчина открыл глаза. Сын стоял напротив, смотрел вопросительно, – поговорить надо.
Мужчина повозился, поудобнее устраиваясь на диване. Оперся спиной на подушку и кивнул, приступай мол. Малой приступил. Иваныч слушал и офигевал. Получается не врали церковники, так что ли. Потом прислушался получше. Нет, тот мир похоже был для каждого свой. "По вере твоей…" всплыло у него в голове. А у пацана "тот свет" оказался технической библиотекой, складом точнее. У ветерана затвердели скулы, мальчишка был уверен, что умер тогда, в петле. А в больнице ожил. И с "того света" прихватил с собой умение, способность, как он сам это назвал. И эту-то способность он и тренировал все время. Все последнее время. С больницы.