Мортон аккуратно пролез между каменными стенками. Да, это не туннель. Обширный грот, наверняка естественного происхождения, стена напротив входа слабо озарена дневным светом, углы тонут во мраке. На сыром полу - пятна мха. Мортон обошел маленький зал по периметру и в неосвещенном углу за обвалившимся блоком породы обнаружил переход в соседний грот.
Там было совсем темно, он щелкнул зажигалкой. Язычок пламени вытянулся, выхватывая из мрака стены с поблескивающими капельками воды и нагромождение камней на полу. Мортон развернулся, собираясь наружу, но остановился, заметив на ближайшей стене аккуратно вырезанные значки. Вряд ли их сотворила природа...
Он поднес зажигалку к стене и присмотрелся. Прямо на уровне его лица оказалось стилизованное изображение паука наподобие эмблемы, что красовалась над воротами «Артроподы» - вытянутое угловатое тельце, суставчатые изломанные лапки. Паук был заключен в грубый эллипс, под эллипсом - разорванный в нескольких местах зигзаг, выше эллипса - то ли звезда, то ли выбоина в камне, не разобрать, а ниже - буквенные строчки, столбиком спускающиеся до земли. Мортон рукавом протер стену и прочитал:
«И из дыма вышли пауки на землю, и дано им было не убивать их, а только мучить пять месяцев. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них. И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Такое великое! И всякий город убежал, и гор не стало. И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец».
Мортон вернулся в первый грот и немного постоял, глядя на трепыхающиеся кустики снаружи. Что означают странные письмена, которые он только что прочитал? Смахивает на пророчество, и довольно мрачное. «Надеюсь, что когда и если это исполнится, меня здесь уже не будет, - подумал он. - Интересно, кто и зачем мог вырезать здесь этот отрывок из Библии? Может быть, Ленни знает...»
Отыскав подветренное место, он перекусил взятыми из лагеря бутербродами, а затем обошел котловину, чтобы вернуться в лагерь другой дорогой. Среди скал Мортон заплутал и незаметно для себя оказался в районе Могильника. Только увидев знакомое ущелье, он понял, где находится, и хотел было поскорее уйти, но краем глаза заметил движение на той стороне. Стривер в прошлый раз говорил, будто кого-то разглядел там - выходит, ему не показалось? Ну, и кто это?
Мортон спрятался за той же глыбой, куда Ленни оттащил его в тот вечер, и осторожно выглянул. Теперь он хорошо видел противоположный откос, покрытый кустиками и сероватой травой. Среди травы виднелось широкое темное отверстие, похожее на вскрытый эрозией туннель. Над этой дырой карабкался человек, маленький и гибкий, как ящерица. Он лез ловко и быстро, заученными движениями хватаясь за ветки и скальные выступы. На нем была лагерная роба с черно-белой эмблемой «Артроподы» на спине, но почему-то без больших цифр личного номера. Вот он выбрался на кромку, сел, повертел бритой головой. Роба болталась, топорщилась и выглядела огромной для такого дохляка. Оглядевшись, человек на четвереньках пробежал к россыпи камней и моментально слился с ними. Мортон подождал еще немного, но обитатель Могильника больше не появлялся.
Он возвращался в лагерь под вечер, сделав хороший круг по холмам. Прогулка взбодрила, найденные в гроте письмена и таинственный житель каньона дали пищу для размышлений, и Мортон пребывал в отличном расположении духа.
Поднявшись на очередной холм, он услышал голоса из соседнего распадка. Джек Митч неразборчиво ныл. Кто-то прикрикнул на него, и Джек затих. Мортон сошел с гребня, по склону обогнул вершину и увидел расположившуюся внизу компанию. Лица полузнакомые - замечал в столовой и на построениях, но по именам не знал. Их было трое, они окружили Джека, и последний напоминал попавшего в ловушку зверька. Поодаль на каменной плите блестели осколки и какая-то лужа, и Мортон подумал, что, наверное, дурак Митч нарвался на местных самогонщиков да еще расколотил бутылку с их продуктом.
Мортон прошел бы мимо, если бы один из тех, кто были внизу, не поднял голову, заметив его на склоне, и не заорал, в нецензурных выражениях приказывая проваливать. И если до того Мортон не намеревался вмешиваться, то после повернулся и пошел в распадок, и пока шел, все внутри у него звенело и пело в предвкушении драки. Он и сам не догадывался, как сильно ему этого не доставало. Он шел один, а ждали его трое, и исключительно поэтому они не побежали, хотя уверенности в своем превосходстве у них не было ни на грош. Мортон чувствовал это, он всегда чувствовал состояние врага или жертвы. Страх, ненависть - самые сильные эмоции, распознать их проще всего и справиться с тем, кто их испытывает, тоже проще всего. Гораздо сложнее, когда противник обладает самоконтролем, когда его эмоции не властны над ним. Высшее мастерство неразрывно связано с умением становиться отрешенным. «Как волчки, крутящиеся неистово и быстро, остаются неподвижны, так и самое стремительное движение совершается в спокойствии», - так говорил старик-азиат, у которого Мортон когда-то начинал обучение боевым искусствам.