- Радиация нашим андроидам совсем не полезна. Для И-мозга, если он не оборудован специальной защитой, радиоактивное излучение почти так же губительно, как для нашего, органического.
- Гил об этом не знал, - усмехнулся Ленни. - А я - и подавно. В детстве я вообще крайне мало знал о мире. Пока жил с матерью, весь мир для меня заключался в том туннеле, где она устроила себе жилище. Я понятия не имел, что есть небо, солнце, деревья... И про то, как живут наверху, я тоже ничего не знал. Когда появился Гил, он кое-что рассказал мне и показал видео и фотографии с поверхности - у него был карманный компьютер - но он всегда говорил о жизни наверху как о чем-то крайне опасном и ненадежном. И люди тоже были для него в первую очередь опасностью. За все годы, что мы скитались с ним, я не видел ни одного человека, только на фотографиях или в видеозаписях. Несколько раз мы натыкались на покойников, но они не в счет... Так вот, Гил верил в близкую войну и говорил, что нам надо найти убежище. Я спрашивал: что за убежище? Он отвечал: узнаешь, когда найдем. Конечно, на самом деле никакого убежища не существовало, и мы просто шли и шли день за днем, точнее, час за часом, потому что там, в туннелях, не было дня и ночи. Там всегда темно.
- А что вы там ели?
Ленни махнул рукой.
- И не спрашивай! Голод - это одно из главных моих воспоминаний о той жизни. Мы находили тайники с запасами, сделанные когда-то жителями этих туннелей, несколько раз натыкались на оборудованные бункеры с продуктами и снаряжением и подолгу там жили. Ох, Стэн, это были настоящие праздники! Я всякий раз думал, что очередной бункер - это и есть убежище, но через какое-то время Гил говорил: нет, нам надо идти дальше. И мы шли. По дороге ловили крыс, на нижних уровнях водятся огромные твари, чуть ли не с собаку величиной. В затопленных туннелях иногда попадалась рыба... Гил был связан с контрабандистами, которые вели незаконную торговлю с верхними жителями, иногда он выменивал у них продукты на то, что мы находили в тайниках - оружие, драгоценности, медикаменты. На тайники у него было классное чутье. Однажды мы долго жили возле одного тайника, где было много пулевого оружия и патронов, и там Гил научил меня стрелять. Мне понравилось, я потом часто стрелял в тире.
- Наверх вы совсем не выходили?
- Иногда выходили, нам ведь приходилось перебираться из туннелей одного мегаполиса в туннели другого. Но каждый раз это было кошмаром - наверху Гил все время трясся от страха, что вот-вот начнется война или нас схватят и убьют полицейские, ну и я тоже боялся вслед за ним. Мы шли только по ночам, днем прятались, из-за постоянного страха я терпеть не мог эти переходы и ненавидел солнце. Оно так сильно светит! Мне до сих пор жутковато находиться на открытых местах в солнечные дни.
- Где теперь этот Гил?
- Он умер. Заболел воспалением легких или чем-то вроде того, наверху его вылечили бы парой уколов, а там я ничего не мог сделать. В нашей аптечке были только бинты и спирт. Когда он умер, я положил его тело в нишу в стенке туннеля, заложил камнями и пошел дальше один. Не знаю, сколько я бродил - год, два, три. На поверхности есть лето и зима, а там, - Ленни указал пальцем вниз, - всегда одинаково сыро и холодно. Я даже не знаю, сколько мне лет, не знаю точно, в каком году родился. А потом на меня вышли вербовщики игроков.
- Про какую игру ты говоришь?
- Ее везде по-разному называют: «Пауки в банке», «Последний герой», «Сильнейший» и все в таком духе. В тех местах называли просто - «Гонки на выживание». Ты никогда не участвовал? Там можно выиграть огромные деньги.
- Мне больше нравятся бои без правил. Бегать по туннелям за соперниками желания не испытываю, а в деньгах не нуждаюсь. Тем более не хочу объясняться с полицией - игра-то запрещенная, и в тюрьму сажают, насколько мне известно, всех: и организаторов, и самих игроков.
- Я тоже не хотел в этом участвовать, говорил им: отпустите, я не сдам вас полиции, я не хочу видеть никого из людей, просто уйду. Но они, конечно, не отпустили. До начала игры я не видел никого из противников, только список. Я слышал, что эти игры бывают мужские и женские, взрослые, молодежные, детские и смешанные, я попал на молодежную смешанную - все ребята были в возрасте от девятнадцати до тридцати лет, парней и девушек поровну. В лабиринт нас запускали по одиночке, каждого через отдельный туннель, спасибо хоть карту дали. Я сразу пошел искать, где спрятаться. Там было несколько затопленных ходов, которые вели к островку. Я пробрался на этот остров и отсиживался там все время, пока остальные гонялись друг за другом. Ко мне никто не сумел пробраться. Я-то хорошо плаваю и ныряю, за время странствий с Гилом научился, нам иной раз приходилось проныривать такие туннели. Я там несколько суток сидел. Вода под рукой, а без еды я долго мог обходиться. Правда, от переохлаждения чуть не помер. И, знаешь, пока я там сидел, впервые захотел увидеть другую жизнь. После смерти Гила я начал задумываться о том, как живут в Верхнем городе. Мне все чаще хотелось увидеть что-то еще, кроме туннелей и пустошей. Я начал думать о людях: может, они не такие опасные, какими рисовал их мне Гил?.. Потом пришла пора уходить с островка - организаторы объявили, что он будет затоплен. К тому времени остались только я и еще один парень, который тоже где-то прятался, но его в конце концов нашли и ранили. Когда я вылез из воды, то почти сразу на него наткнулся - он сидел на полу, даже убежать не пытался. Я думал, он меня застрелит - у него был пистолет, и он уже убил девчонку, которая вышла на него передо мной, я видел тело. Но он не стал стрелять. Мы с ним довольно долго разговаривали... Я предлагал попробовать выбраться отсюда вдвоем, но оказалось, что девчонка, которую он только что застрелил, была его подружкой. Он-то не знал, что она здесь, и она про него не знала. Они независимо друг от друга попали на эту бойню. Он спросил, кто я и откуда, и когда я рассказал ему про свои скитания, он сказал, что человек не должен жить так, как я жил, и что он дарит мне победу, потому что мне она нужнее всех. В общем, он застрелился, а я остался вроде как победителем. Его звали Леонард Стривер. Когда мне стали делать документы для Верхнего города, я взял себе его имя.