Из темноты приближалось что-то вроде цоканья. Очень похоже на шаги, только люди так не ходят. Киру бросило в жар. Отец всегда говорил, что в этой части Аринии нет больших зверей, но вдруг ошибся?! Стискивая в одной руке нож, в другой - фонарь, она вглядывалась во мрак впереди. Можно выключить фонарь, прижаться к стенке и надеяться, что неведомая тварь не обратит внимания, но это глупо, существо наверняка видит в темноте. К тому же, остаться без света сейчас слишком страшно. Прятаться негде. Бежать? Так ведь оно, наверное, догонит...
Существо вынырнуло из тьмы, и Кира больше не колебалась. Дико вскрикнув, она бросилась наутек. Это был огромный паук, черный, с белыми глазами, с клешнями, со жвалами, и он поднял свои клешни, когда увидел ее! Еще секунда - и он бы ее сожрал!
Она неслась сломя голову, и цоканье паучиных когтей - или что у него там было на лапах? - слегка отдалилось. На бегу Кира бросала отчаянные взгляды на стены в надежде увидеть какой-нибудь незамеченный раньше боковой коридор или глубокую трещину, куда она пролезет, а паук - нет, но коридор был широкий и прямой, ни одного отвилка, а стены гладкие, только что не облицованные... А, нет, есть трещина! Узкая внизу и расширяющаяся кверху, переходящая под самым потолком в крупную нишу. Вот удача! Кира втиснулась в трещину и полезла наверх, упираясь в края спиной и коленями. Лезть было очень неудобно, она не могла помочь себе руками, потому что приходилось дополнительно держать фонарь и нож. Торопясь, она сорвалась, взвыла от страха и досады, и тут что-то впилось ей в ногу.
- Пошел вон! - заорала Кира, размахивая ножом. Кажется, она угодила твари в глаз, паук отпрыгнул, помедлил на месте, перебирая тонкими суставчатыми ногами, и ринулся на нее снова. Клешня с острыми как бритва краями рассекла кожу на плече и зацепилась за куртку. Кира заверещала, вырываясь, но паук быстро подтаскивал ее к себе. Сейчас запустит в нее жвалы! Кира дернула застежку и выскочила из куртки. Как хорошо, что этот бушлат такой огромный! Не замечая ни боли, ни льющейся по руке крови, она одним махом взлетела под потолок и втиснулась в нишу. Легла, выставила перед собой нож - попробуй, зверюга, сунься! Паук внизу терзал окровавленную куртку. Потом уронил лохмотья, постоял, выжидательно шевеля клешнями и жвалами, точно принюхивался, отступил и попытался с разбегу заскочить на стену. Ага, не вышло, шлепнулся! Кира злорадно захохотала. Паук еще немного покрутился внизу и наконец удалился неспешной рысцой в сторону «Артроподы».
Кира оторвала несколько полос от майки и перебинтовала руку. Она понимала, что надо спешить, пока в туннеле не появилась еще какая-нибудь тварь - неизвестно, сколько их тут бродит - но от беготни, борьбы и потери крови ее охватила невыносимая слабость. Отдохнуть минут пятнадцать, а уж потом идти... Она отодвинулась как можно дальше от края горизонтальной щели, закуталась в свитер, такой же огромный, как куртка, погасила фонарик и уснула.
***
Ее разбудили голоса. Сперва Кире даже почудилось, что она снова дома, потому что один голос принадлежал отцу. Но лежать было жестко и холодно, совсем не так, как в постели, а кругом царил мрак. Повернувшись, она уперлась локтем в неровную каменную стену и все вспомнила. Это трещина под потолком, куда она залезала, спасаясь от паука. Но почему неподалеку кто-то разговаривает?.. По каменной стене пробежал отсвет фонаря. Кира посмотрела вниз и отпрянула, поглубже забиваясь в щель. Там отец и Адри! Комендант сказал:
- Думаю, идти дальше нет смысла. Мне очень жаль, Джо, но ты сам понимаешь...
- Мы не видели тела!
Кира вздрогнула. Ну и голос у отца! Дрожащий и какой-то плачущий, что ли.
- Такая огромная тварь могла сожрать девчонку, не оставив костей. Ты сам только что рассказывал мне, как они накачивают свои жертвы ядом, и те буквально растворяются изнутри.
На этот раз отец промолчал. Кира снова высунулась. Он вертел в руках лохмотья, в которых она узнала остатки своей куртки. Внезапно он уронил эту тряпку, двумя руками обхватил себя за голову и глухо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. Ой, да он, похоже, плачет, вот ужас-то! Взрослые не должны плакать.