Как ураган промчались они через Валькур, заехали в Шарлеруа, поразились, как ужасно выглядят угольные карьеры и домны. Вдоль берегов Сены и канала, пешком и железной дорогой, они добрались до Брюсселя и остановились в «Льежском Гранд-Отеле». Верлен хорошо знал эту гостиницу, так как в 1867 году, когда он с матерью приезжал поздравлять Виктора Гюго, они жили именно там.
Матильда в «Воспоминаниях» сильно драматизирует бегство мужа, она говорит, что за несколько дней до этого ее охватило необъяснимое беспокойство. Искренность этих слов вызывает сомнение, так как весьма вероятно, что ее свекровь, г-жа Верлен, сразу все ей объяснила. Поль уехал, потому что боялся ареста; нет причин для переживаний. Ему в самом деле угрожала опасность.
Письма, которые Верлен писал жене, были полны загадок и неясностей: «Я живу в настоящем ночном кошмаре, однажды я вернусь…» В письмах матери, напротив, Верлен говорил правду: брак был его самой страшной ошибкой, его жизнь в семье стала каторгой и т. д.
Однажды Матильда, которая волновалась о своем муже не больше, чем следовало, застала мать Поля в слезах. Это вызвало ее сильнейшее любопытство — что же узнала г-жа Верлен? Какая такая страшная тайна ей известна? В чем тут дело?
Пока парижские дамы мучились разными вопросами, наши беглецы сошлись с коммунарами-эмигрантами. Их было около двухсот пятидесяти человек; они издавали революционную газету «Бомба». Верлен и Рембо встретились с самыми известными из этих людей: Жаном Батистом Клеманом, Анри Журдом, Леопольдом Делилем, Артуром Раном, Бенджаменом Гастино. Особенной честью для Рембо стало знакомство с Жоржем Кавалье, «Деревянной трубкой»; Верлен был уже давно знаком с ним, а Рембо рассказывал о нем читателям «Арденнского прогресса».
Именно тогда после первого знакомства с героями великой трагедии у Верлена родилась идея написать «Историю Коммуны». Сделать это было нетрудно, так как он, в силу своих обязанностей в мэрии, находился в центре событий. Он попросил жену прислать ему материалы, касающиеся этого вопроса; она должна была найти их в незапертом ящике его стола. Эта на первый взгляд безобидная просьба стала причиной целой серии катастроф, так как Матильда, роясь в другом ящике (возникает очень сильное подозрение, что этот ящик, в отличие от первого, был-таки заперт на ключ), нашла ответы Рембо на тайные письма ее мужа с февраля по май 1872 года. Из этих писем следовало, что, в то время как Поль утверждал, что Рембо уехал домой и больше никогда не вернется, он тайно готовил его возвращение! Можно ли было вообразить более очевидную ложь, более грязное предательство? Неожиданно в комнату вошел г-н Моте. Он забрал письма Рембо, чтобы отдать их адвокату своей дочери, а все остальное порвал. Вероятно, так пропала «Охота на духов» — рукопись была не очень пухлой, так как, по словам Верлена, хранилась в запечатанном конверте.
Матильда, не находя себе места от беспокойства, направилась к свекрови узнать, что же ее так расстроило в прошлый раз. Она стала расспрашивать о Поле, и добрая женщина пошла за последним письмом, которое получила от него. Матильде хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться, что в Брюсселе был Рембо! Все прояснилось; угроза ареста оказалась всего лишь предлогом.
Она была женщиной долга, поэтому решила сама вырвать мужа из лап его чертова дружка. Если же при этом выяснится, что Поль в самом деле не чувствует себя в безопасности в Париже, они уедут на время в Новую Каледонию. Там живет много коммунаров, которые смогут снабдить его материалами о трагических событиях мая 1871-го.
И вот в конце июля Верлен сообщает Рембо, что в Брюссель приезжает его жена в сопровождении г-жи Моте. Это известие совсем не обрадовало Артюра. Он понимал, что Матильда сможет околдовать Поля и вернуть его себе. Чтобы это прекрасное приключение, которое еще только начиналось, не закончилось так глупо, надо было действовать очень осторожно. Все в самом деле могло принять дурной оборот, ведь Матильда пустит в ход свои козыри: поцелуи, рыдания и смех, любовь наконец. Она считала, что уже взяла верх.
Верлен, выбитый из колеи и абсолютно растерянный, возражал только против немедленного возвращения в Париж. Матильда не сразу поняла, что он имел в виду. Поль хотел сказать, что он не свободен, но не решался и ссылался на то, что ему еще надо уладить кое-какие дела, прояснить ситуацию, дождаться ответов… короче, это был детский лепет. Матильда решила, что надо ковать железо, пока горячо, и назначила мужу свидание на площади Южного вокзала в четыре часа. Поезд на Париж отходил через час.
Рембо об этом свидании узнал. Ему надо было немедленно действовать. Он заявил, что раз так, он тоже уедет в Париж тем же пятичасовым поездом. Это невозможно, возразил Верлен; если он вернется в Париж, снова начнутся ад, работа, кабала, насмешки друзей — все то, от чего он избавился. Но коли нашему арденнскому барану какая блажь втемяшивалась в башку… Рембо стоял на своем, поэтому Верлен, придя на свидание в назначенное время, был сильно подавлен и едва волочил ноги. Матильда и г-жа Моте взяли его под руки и направились к вокзалу. Сев в поезд, они решили, что одержали победу. Верлен же был мрачен и угрюм.
На пограничной станции Кьеврен все пассажиры должны были сойти с поезда для прохождения таможенного контроля.
Верлен заметил в толпе Рембо1 и стал пробираться к нему. Поезд должен был вот-вот тронуться. Матильда и г-жа Моте были уже в вагоне, они высматривали Поля на платформе и наконец увидели его:
— Быстрее сюда! Быстрее!
— Нет, я остаюсь, — надвинув шляпу на глаза, отчеканил он и побежал к Рембо, который где-то прятался.
Матильда, униженная, оскорбленная, в слезах вернулась в Париж; ее сердце было полно презрения к мужу, она больше никогда его не увидит. У нее начался жар, и она слегла. Несколько дней спустя пришла записка от Верлена, которая совсем доконала бедную женщину: «Несчастная морковная ведьма, мышиная принцесса, клоп, которого давно пора раздавить, Вы все испортили, Вы, может быть, разбили сердце моего друга. Я возвращаюсь к Рембо, если он меня примет после того предательства, которое Вы заставили меня совершить». Послание, вероятно, было написано в нетрезвом состоянии; рукопись отсутствует, текст известен только по «Воспоминаниям» Матильды.
Естественно, было снова возбуждено дело о разводе. Рембо ликовал; как Цезарь, он пришел, увидел, победил. Солнце сияло над его головой.
В одном полицейском донесении (рапорт от 1 августа 1873 года) есть пассаж, касающийся этих событий:
Действие происходит в Брюсселе.
(…) Супруги ладили довольно неплохо, несмотря на капризы Верлена, который был уже давно не в себе, когда на беду в Париж приехал мальчишка пятнадцати-шестнадцати лет, родом из Шарлевиля. Он хотел показать свои произведения парнасцам. Этот Рембо чудовищно талантлив и чудовищно безнравствен одновременно.
Строй его стиха совершенен, однако его произведения абсолютно непонятны и отвратительны.
Верлен влюбился в Рембо, и они уехали вместе в Бельгию наслаждаться душевным покоем и всем, что из этого вытекает.
Верлен бросил жену с беспримерной легкостью, хотя она, как говорят, очень любезна и хорошо воспитана.
Влюбленных видели в Брюсселе; они открыто выказывали свою любовь друг к другу. Недавно г-жа Верлен поехала к мужу, чтобы попытаться его вернуть. Верлен ответил, что уже слишком поздно, что сближение невозможно и что к тому же он больше себе не принадлежит. «Семейная жизнь мне ненавистна, — воскликнул он, — у нас жестокая страсть!» Сказав это, он показал жене свою грудь, иссеченную шрамами от ножевых ранений, которые ему нанес его друг Рембо. Эти двое дрались и терзали друг друга, как дикие животные, чтобы испытать потом радость примирения.