6.01
Алексей лежал на лавке и смотрел в замызганный потолок. Из всех студентов только он не спал. Мысль о том, что их утром расстреляют пекла углем. Сколько ж времени сейчас? Поди, разбери. Без часов, в камере без окон, когда тусклая лампочка под потолком заменяет и солнце, и луну, как вести отсчет?..
Вообще, необычное состояние, когда ждешь смерть. Жизнь как экран телевизора прибавляет в цвете. И ярче все кажется, и сочнее. Все чувства обостряются. Словно наркотика принял. Сознание этим в отпущенные часы компенсировать пытается недополученное, недожитое. Вот и сейчас, Алексей получал компенсацию: всматривался в бороздки на потолке и одновременно крутил в голове мысль, как чертовски он любит ребят, что дрыхнут рядом.
Вспомнился Макдак, накануне поездки в Арзамас-17. Как он уговаривал Наташу и Даниила на этот поход. Шумный и суетливый Макдак. Алексей не любил это заведение, а вот сейчас, влюбился.
Артем. Тема. Тёмыч. Закадычный друг. Как он уговаривал тогда ребят, согласиться идти в этот чертов поход. Пророчил Ане гастроли, Дане работу в фирме отца, Наташе модельное агентство, а мне, службу в ППС… Ошибался закадычный друг. Всем нам суждено сгинуть в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году…
Интересно, кем бы был Артем?
Тамадой. Да. Именно тамадой или ведущим шоу. Ему к лицу. Падлецу все к лицу… Как он мог нас бросить взамен на обещание жить в казенной квартире, жрать и пить на чужие деньги и колоть в вену не понято что? Эх, Тимоха, Тимоха…
Алексей перевернулся на бок. Обвел взглядом камеру, попутно и друзей.
Вспомнил сослуживца, Артака. Как он с ним подрался в туалете казармы. Мда… Шуму тогда было ой, ой, ой. Благо Кандауров не сдал, что я первый начал. Вот сейчас бы с Артаком по пивку выпить, и забыть все обиды. Да и с Кандауровым тоже. Но, к сожалению никак…
В дверь камеры заскрежетал ключ.
Ну, вот и все. Подумал Алексей. Дежурный за нами. Начало конца.
Дверь со скрипом открылась, и в камеру вошел гэбэшник. Поймал взгляд Алексея и сделал зловещее лицо:
- ПОДЪЕМ!!! – гаркнул он. – Считаю до девяти, кто не встанет, стреляю прям тут! Раз… Два…
Спустя мгновение, студенты шеренгой следовали по коридору за гэбэшником. Сонные, обалдевшие, ошарашенные.
Алексей шел за Наташей. Он ее любил. Тайно. Осторожно. Чтобы по его дыханию, по брошенному в ее сторону взгляду, друзья не догадались про это. Ее грациозность, ее женственность, ее шарм, сводили его с ума! А кого они не сводили-то? И вот сейчас, накануне смерти, он хотел шепнуть ей в спину: люблю! Но на краю языка дернул слова за вожжи, и они юркнули в глотку.
Как там говорил невидимка? Хотели вывезти в лесок и застрелить по-тихому, дабы сор из избы не выносить. Значит, этот лысый хмырь, посадит их в машину и повезет за город. И будет лично пускать пулю в голову студентов.
Догадка Алексея подтвердилась. На выходе из отделения их ждала, заведенная черная волга. Гэбэшник посадил студентов в машину, а сам сел за руль. Резко дал газу, и Волга с рыком помчала по проспекту.
Было раннее утро. Осоловевшие панельные дома только просыпались желтым светом окон, нечастые авто, словно вареные, ползли по встречной. Но лысый был не по-утреннему бодр. Словно он и не спит никогда.
Алексей замирал на каждом перекрестке. Ждал, что гэбэшник повернет с проспекта на узкую улочку…
- Куда мы едем? – не выдержав, спросил Алексей.
Гэбэшник посмотрел на Алексея через зеркало и уловил внутреннюю напряженность студента.
Он вот-вот застрелит четырех человек, а на лице и мускул не напрягся: подумал Алексей. Нет, твою мать! Я так просто не сдамся! Я подстерегу момент, чтобы сбежать, а еще лучше, поймаю момент, когда можно будет вырубить этого хмыря и вытащить друзей…
Гэбэшник глянул на дорогу, потом снова через зеркало на Алексея, и наконец-то спросил:
- Вы какой кофе предпочитаете? С молоком или без?
Вопрос поставил Алексея в тупик. Первая мысль: маньяк… Задавать людям такие вопросы перед смертью! Но гэбэшник ждал в зеркало ответ. И, кажется, вопрос его был вполне адекватный.
- Без молока и сахара, - ответил Алексей.
- Мужской выбор… А вы, дамы?
Наташа и Аня насторожено переглянулись: