– Я все чувствую! – выкрикнула с нотой отчаяния. – Что ты меня дуришь?? А ну сними с глаз повязку и дай посмотреть в твои безликие глаза! Посмотрим, как будешь дальше врать, коротышка!
Пока из меня лилось негодование, докторишка похоже приходил в ярость. Схватив меня за челюсть, он сильно сжал ее, что я сразу умолкла, просто не способная дальше возмущаться.
– Ты, смотри, обижусь на коротышку и скажу Степану Федоровичу, что «клешни» тебе не нужны и посмотрим, как ты передвигаться будешь, – вот в таком положении я явно ощутила ту ауру убийцы исходящую от Димона в этот момент.
– Ну, прости, не думала, что так обидишься – инстинкт самосохранения сработал быстрее меня и я извинилась прежде чем осознала смысл сказанных им слов. – Стоп! Какие клешни???
Хватка на лице исчезла, а желание снять с себя эти чертовы путы возросло и я стала пытаться поднять руки, чтобы избавиться от повязки на глазах. Когда поняла, что ничего не получается, успокоилась, с обреченностью жертвенного ягненка, продолжила просто лежать, в ожидании своей участи. Вдогонку моему слуху донесся звук закрывающейся металлической двери.
– Своеобразные протезы, – ответил мне незнакомец. – Руки и ноги «живы», но нарушена моторика. «Клешни» помогут твоим конечностям соответствовать реакции. А бинты пока не спеши снимать. Митя аккуратно почистил все язвы на твоем теле и, когда действие обезболивающего пройдет, ты ощутишь всю «прелесть» быть живой, – меня покоробило, а Степан еще и сделал длительную паузу. – Девочка, – обращение как от человека намного старше, но, в принципе, если прислушаться к тембру голоса, то обладателю должно быть около полтинника, продолжил, – Митя не обижается на ругательства, а вот тема роста – его больная мозоль. Постарайся больше не упоминать это. Ты у него тринадцатая. Он итак сильно волновался, так как ему действительно это число несчастливое. И всего третья девочка, которую вытащил с того света. Будь благодарна тому, что имеешь.
Теперь точно умолк, а я даже и не открыла рта. Я действительно благодарна и пора учиться правильно проявлять свою лояльность.
– Какой обидчивый, – недовольно пробурчала, вот же неисправимый темперамент, – да, Саш?
Кисть мертвеца, все так же лежавшая на моем животе, дрогнула и я ощутила неуклюжее поглаживание, что явно означало его согласие со мной.
8
Самые неприятные ощущения во всей этой канители, в которую я вляпалась, были действия Степана Федоровича. Мужиком он оказался добротным и даже приятным. Седые волосы, собранные в маленький хвостик, кожа покрытая густой сеткой морщин и просто до невозможности добрые тусклые карие глаза, словно во взгляде читалась мудрость не одного поколения. И еще, вот его-то я точно буду вспоминать всю жизнь с ужасом. Поддавшись на мои уговоры, он снял с моих глаз повязку, что позволило мне рассмотреть не только, как он выглядит, а и то, что собой представляют эти «клешни». Металлические «перчатки» и «носки», которые словно броня будут покрывать тело сверху, прикрепленные фиксаторами. И куча трубок. И еще каких-то проводов. И все вот это будет на мне и во мне круглые сутки на протяжении всей моей оставшейся жизни. Во мне… Бррр! Жаль, что в школе плохо учила биологию и даже не могу описать все то, что со мной сделали, но когда в теле делали дыры, думала на стенку полезу. Все было без обезболивающего, а то, что мне вколол докторишка–обижашка уже переставало действовать. Я чувствовала абсолютно каждую рану на своем теле и дяденька сделал мне несколько на руках и ногах. По трубкам пошла моя кровь, а провода были присоединены к нервным окончаниям, а уже в самом конце он одел на меня эти «клешни».
– Вам не кажется, что это выглядит очень странно и неестественно? – со скрипом зубов от сдавливаемых всхлипов, вызванных дикой болью, я задала вопрос Степану Федоровичу.
– Совершенно ненормально и даже чуточку неестественно, – согласно кивая, дяденька продолжал крепить фиксаторы на ногах. – Но это пожелание Митьки. Он настоял, чтобы это были именно «клешни». Ими управлять очень сложно и цена полное слияние. Когда они приживутся, их можно будет убрать только ампутировав конечности.
Меня коробило с каждым произнесенным словом. Я даже не смогла ничего произнести. Лишь слушать и смотреть, как мне цепляют протезы. Да, уже могу сказать, что это буквально протезы, которые заменят мне руки и ноги. В душе все начинало гореть от ярости.