- Привет! Привет! Здорово! Да я не пью, за рулём. Без обид.
Он много ел, чтобы занять рот. Говорить не хотелось. Когда он уезжал, он не думал о них. Ну, осталась пара приятелей, с которыми поддерживал отношения - они-то его, собственно и пригласили. А остальные были единицами из восьми миллиардов жителей Земли, и дела до них Димке было не больше, чем до тибетских крестьян или масайских охотников. А оказалось - они живут, пьют, едят, меняются, расползаются, размножаются и разводятся…
Он видел слоистые, обтянутые чёрным трикотажем бока и с трудом узнавал под ними робкую тоненькую соседку по парте. Он наблюдал, как человек с чёрной бородой сажает на колени маленькую хохочущую бабёнку. Её он совсем не узнал, а бородач когда-то обчистил ларёк и попался на торговле «сникерсами». Тихий очкарик, помешанный на математике, теперь расхлябанно смеялся с рюмкой в руках - красное лицо, упёртый презрительный взгляд, неприятно оттопыренные губы. Мальчик, постоянно прикармливающий всех кошек и собак района, произносил тост за вечную дружбу, а его мягкое пузцо колыхалось в такт словам.
Дмитрий Антонович пожалел, что не пьёт. Он посмотрел на телефон. Чёрт. Прошло всего полчаса. Хотя бы с часик надо продержаться. Он наложил себе в тарелку бурую смесь с грибами и плеснул в бокал минеральной воды.
Длинноногая женщина в алом платье взяла в руки микрофон и картинно облокотилась на барную стойку. Он не узнал её. Караоке, прости Господи, караоке. Слова тонули в музыке, алый шёлк красиво поблёскивал. Потом подтянулась другая дама - крепкая, грудастая, на толстых ногах. Эту он узнал - стеснительная троечница с вечным коричневым бантом, маленькая, серенькая… ужас.
Закружились пары. Маленькая бабёнка так же неистово хохотала в ловких руках «ларёчника». Бывший кошатник повис на плече высокой узкобёдрой красотки. Дама в алом платье кружилась одна, постигнув дзен «королевы танцпола»…
Димка встал из-за стола.
- Курить? - с надеждой спросил сосед.
- В туалет.
В кабинке витал дух лимонного дезодоранта, на стенах рассыпались шизофренические пластиковые цветы. В маленькую раковину никак не умещались одновременно руки, мыло и струя из-под крана. Димка стряхнул воду с ладоней и вышел в тёмный коридор. Звуки терялись в бархате вишнёвых портьер, от раскрытого окна тянуло холодными лужами, на полу лежал квадрат мертвенного света от уличного фонаря.
- Привет.
Голос глуховато разнёсся и застрял в бархате.
- Привет.
Димка оглянулся и увидел силуэт на фоне окна - точёная восьмёрка фигуры, откинутая голова.
- Не жалуешь шумных попоек?
Усмешка.
- Нет.
- Тогда пошли гулять.
- Куда?
- А не всё равно? Туда, - кивок на входную дверь.
От женщины пахло зимой. Наверное, потому, что пришла она с улицы, а не шагнула из караоке и апельсинов. Пахло холодной ночью и речным льдом. Она стояла и ждала, пока Димка наденет куртку. А лица её не было видно. Только чёрные ботинки в квадрате голубоватого потустороннего света.
Они молча шли в полуметре друг от друга. Под подошвами потрескивал ледок. Воздух отдал земле весть туман, стал чист и прозрачен. Над домами и деревьями наметились невесомые точки звёзд.
- Не помнишь меня?
- Нет.
Усмешка. Димка призадумался, ему вдруг стало ужасно неловко.
- Да не скрипи мозгами. Я пластику сделала. Теперь никто не узнаёт. И сегодня никто не узнал. Пришла, глянула на этот цирк с конями и ушла. А ты… может, вернуться хочешь?
- Нет.
- Вообще-то эту пластику муж оплатил. Если бы не это, не сделала бы. Меня-то всё устраивало.
Что-то неуловимо-бравадное в голосе. Что-то знакомое.
- Замужем? - спросил Димка осторожно.
- Была. А после пластики сразу ушла. Достало.
Димка посмотрел под ноги и увидел рядом со своими ногами блестящие чёрные ботинки с брутальными носами. Вокруг коленей покачивался серебристый мех - не понять, искусственный или настоящий. А руки двигались свободно и легко - белые, крепкие, с круглыми не накрашенными ногтями.
- Стелла?
- Ну а кто же!
Они пили кофе в крошечной кофейне. Потом кафешка закрылась, и они переместились в дешёвый бар - красные скатерти на пластиковых столиках, пенопластовая псевдолепнина на низком потолке, старый бармен с усталыми глазами, кошка на батарее, запах сигарет. Потом гуляли. Мороз пощипывал колени сквозь тонкие штаны. Наверное, Стелла тоже замёрзла, но виду не подавала. Город засыпал. По ледяным улицам ветер катил холодную пыль. Сухие листья сбились в мохнатые комки у тротуара. Стелла говорила глубоким низким голосом, будто рассказывала страшную сказку на ночь. Сказка и впрямь была страшной - история жизни девочки-тюленя, её борьбы, её взлётов и падений. А Стелла то и дело искренне и хриповато посмеивалась. Как будто пересказывала необыкновенно прикольную шутейку из жизни знакомых.