— Может и не знал до поры, до времени, — Тэхён явно смягчился по отношению к Армандо. — Что ж, продолжим поиски и будем надеяться, что он ещё окажет нам услугу быть живым.
Перед тем, как покинуть босса, Юнги замялся.
— Кстати… — и пожевал губы, прежде чем высказаться. — Я бы советовал присмотреться к Гаспару.
Брови Тэхёна едва не сошлись на переносице.
— Он его брат, — сурово отмёл предположение он.
— А человек человеку - волк, — напомнил Юнги. — Карлос такой смерти не заслуживал и не подпустил бы того, кого не знает лично. И датчик установили только на его телефон. Подумай над этим на досуге.
Не став спорить, Тэхён проводил падре кивком. Он устал подозревать всех и вся, раскапывать это в одиночку уже немыслимо, повсюду кишат паразитирующие черви, гложущие подгнившее мясо. Ощущение, что задыхаешься от вони.
Пора сделать важный звонок.
***
Верно. Юнги занялся историей Стидды и всем, что с ними связано. Что и требовалось доказать: в помощники взял находчивую Эсперансу, которая после минувшей жаркой ночи вела себя, мягко говоря, странно. Во-первых, избегала встреч; попавшись - мастерски огрызалась. Во-вторых, не давала к себе прикоснуться (после допущенной дистанции этот холод выводил Юнги похлеще неудавшейся в прошлом охоты), а в-третьих, медленно и верно прощалась с женственностью, вводя в манеры обороты бывалой пацанки, от которых Юнги встряхивало и задевало. Он будто коснулся алхимического сосуда и запустил неведомые реакции, что прожигают пальцы денно и нощно. Сосредоточиться на работе становилось труднее, выводить счета, раскидывать поставки и параллельно готовиться к служению - и вовсе испытанием.
Однажды Чимин, и без того загруженный проблемами, перепугался, услышав в квартире рыдания. Забежав в комнату, где располагался его удивительный сосед, Чимин споткнулся о коробки, в которых чего только не было: наборы палеток с тенями и прочей косметики, вещи, нижнее бельё, туфли, чулки … И всё это качественное, дорогущее, ни на минуту не ширпотреб. Чимину показалось, что это какой-нибудь потрясающий заёб или следствие генеральной уборки, но Эсперанса, рыдающая у окна, не выглядела столь уж счастливой обладательницей освободившегося места.
Невероятно мучительно давался ей отказ от себя самой. И как дрожал вместе с ней Хосок, одновременно рвущийся к свободе. Хотелось винить во всём одного Юнги, сказать ему, что он вмешался в суть и порядки, осквернил её храм, но… Чего греха таить - от падре сносило крышу, заматывало спиральки под кожей. Хосока притягивало обратно, к фантазиям о нём, к возобновившимся проповедям. Он желал его в себе, снова и снова, а потом отказывался, находя оправдание в том, что Хосока нужно заслужить. И он улавливал накал воздуха, будоражащие взгляды Юнги, его ослепительные ухмылки и намёки в кошачье-бархатном тоне. Однако же, не поддавался.
Обняв друга за плечи, Чимин выслушал жалобы и попросил успокоиться.
— Это обязательно? Мне несложно передать это своим девочкам, конечно, но тут же вся твоя жизнь… — прискорбно взглянув на коробки, Чимин покачал головой. — И как же ты? По-моему, никто тебя не вытесняет, ты вправе выбирать, что нравится.
— Ты прав. Но я Чон Хосок, Чимин, — завязав волосы в хвост, он наскоро отёр слёзы. — Обычно я не выставляю его напоказ, то есть, себя. А этот пресвятой шакал что делает, знаешь? У-у-у, он пронюхал, что я ранен, выследил и, догнав, вгрызся в глотку. Но что самое… прекрасное, — Хосок торжественно заулыбался, — именно прекрасное! Что мне хочется всего на свете. С ним. Эсперанса его не боится, ни капельки. А я, я почему-то млею. Серьёзно. Дыхание перехватывает. Ненавижу его бездонные хитрые глазища, цвет кожи, губы, руки в венах, голос. Вообще - всё.
— О-о-о, понятно. Казалось, до весны далеко, но нет… — шутливо протянул Чимин, глядя на горизонт. — Блин, ну хоть у вас всё ладно, радуете.
— Не дури, — Хосок пихнул его в бок и, заметив признаки упадочного состояния, встревожился.
Им стоило мирно поговорить о случившихся переменах. Хосок мигом переключился с личных проблем на всеобщие и оценил обстановку как не самую приятную. Если что и вселяло надежду, так это опора на Тэхёна.
Зазвонил телефон. Хосок уныло посмотрел на дисплей. Чимин увидел: «Мой Бог», посмеялся. Юнги не часто пользовался мобильным, а уж тем более распалялся на звонки вне рабочего прописанного режима. Описав взглядом дугу, Хосок всё-таки ответил.
— Сэкономь нам время: скажи, что согласна, — прозвучало с той стороны.
— Ваша церковь не венчает пидоров, — удручённо забасил Хосок и услышал здоровый смешок.
— Не забывай, что я сам себе священник… Собственно, я о старом обещании. Хочу обучить тебя стрельбе. Пока есть время. Поедем за город.
Чимин, подсевший ближе, услышал и поднял два больших пальца вверх, оценивая предложение, как годное. Хосок же поигрался пальцами с бретелькой лифчика и облизнулся.
— А это безопасно, падре?
— Со мной-то? Обижаешь.
— Что ж, bene, — как бы нехотя ответил он.
— Заеду через полчаса.
Несмотря на происшедшее, Хосок отряхнулся от глупых мыслей, взбодрился и, наведя приличный марафет, нарядился в узкие джинсы и маечку. Эсперансе он хотел отвести особое прощание.
— Обещай не грустить, милый, — поцеловав Чимина в макушку, улыбнулась она и покосилась на бар.
— Не буду, — заверил он, но не сказать, что убедительно.
Пичкать себя градусами, пробуя отречься от проблем - метод неплохой. И Чимин начал подозревать, что склонность переходит в зависимость, которую стоит показать специалистам. Но раньше такого не наблюдалось и, может быть, поэтому он медлил, надеясь спастись силой воли. Как его только не шатало за все эти годы - справлялся ведь. Или успешно избегал полного пропадания.
Тэхён не впускал его в круг своих неординарных забот, а тревожило того нечто сверх творившихся игрищ. Образно говоря, «колизей» его не волновал, он стремился выйти за пределы поля и добраться до истины, подсознательно или нарочно держа Чимина на расстоянии, снова позади. Надеясь обезопасить, не иначе.
***
Дорога пыльная, жаркая. В салоне работал кондиционер, и играла музыка, что-то из старого доброго рока. Юнги вёл машину расслабленно и лихо, иногда поглядывая на разгоряченную спутницу (не иногда). В основном они смеялись и говорили о чем-то отвлечённом, не способном сорвать сантиметры в ноль.
Они мчались по дороге, минуя городские чертоги, а затем виноградники, посёлки и просёлочные перекрёстки. Засеянные поля сменили леса. Не успела Эсперанса подпеть Мику Джаггеру о том, что хочет видеть всё, «покрашенным в чёрный цвет», как они остановились у крутого каменистого холма, дальше дорога заканчивалась и превращалась в тропу, восхождение по которой по крутости должно напоминать освоение Эльбруса.
— Далековато мы забрались, однако… — выбравшись наружу, сообщила Эсперанса и хлопнула дверью.
Несмотря на солнце - близость лесного покрова насыщала воздух прохладой, и она потёрла плечи, с любопытством озираясь по сторонам; в голубом небе вереница слоистых облаков, подкрашенных вдали серым, лениво ползла на восток. Отсюда открывался потрясающий вид на зелёную низину: смотреть можно часами.
— Не так уж и далеко, — мирно сказал Юнги, вытягивая из-под сидений прихваченный чемоданчик и пакет с бутылками.
— Мы только пострелять приехали? — спросила Эсперанса.
— Посмотрим, — пожал плечами Юнги и, поморщив нос, явил не заметные до того крохотные веснушки, обаятельно улыбнулся.
Раненая в самое сердце, Эсперанса подавила вздох и последовала за ним.
Расположившись на опушке, ближайший час они посвятили обучению. Вводный курс занял не больше двадцати минут, Юнги умел втолковывать и доносить суть, рассказал о мерах безопасности. Теорию его боевая подруга ухватила сразу же, мигом поняв принципы, а вот с практикой сталось хуже.
В очередной раз промазав мимо бутылки, она сорвала наушники с очками и выругалась. Настройка прицела - чёрт возьми, как сложно, даже со стопроцентным зрением, а отдача - то первое, что выламывает руки по самые плечи! А тут ещё и этот гордый неумолимый учитель, скрестивший руки на груди и посылающий оценивающие взгляды.