В отчаянии, пока висел на трубке, Хосок порезал канцелярским ножом обложку тетради для записи расходов. Хорошо, что не подложил руку. Последний раз он чувствовал себя обречённым, когда не успел подать заявку на крупный танцевальный конкурс; по сравнению с сегодняшним безумием эта проблема выглядела не просто смешной, а ничтожной. До той минуты, пока не уехал Юнги, Хосок надеялся, что его отъезд и суровая миссия - единственное, о чём придётся переживать. Не спать ночами и иногда принимать таблетки.
Да, если бы только здесь был Юнги, хотя бы на телефоне! В мгновение ока решилось бы всё на свете. Но нет столпа, остова и нет ничего, что подсказало бы правильный путь. Раньше Хосоку казалось таким простым - взять и сделать шаг вперёд. Но лишь потому, что другие видели, в какую сторону роковых шагов делать не следует. Хосоку предстояло проявить самостоятельность, стойкость, мужество. Не прогнуться. Однако, замерев в одиноком кабинете борделя, он до возмутительного слабо боролся с паникой и зловещими предзнаменованиями. Словно он один на планете, которую вот-вот захватят пришельцы и перед ним на бархатной подкладке револьвер с одной пулей в барабане.
Когда трясучку чуть припекло табаком, Хосок отряхнулся и смог вспомнить, на чью помощь может рассчитывать. Был человек, для которого Чимин не пустой звук, и если не воспользоваться его связями, можно серьёзно опоздать.
Прибегнуть к поддержке Леона - вынужденная необходимость и вовсе не трудность, когда его телефон записан при знакомстве. Ровно через четыре часа после звонка Хосока Леон ворвался в кабинет. Встревоженный и растерянный, как и любой человек, не ждавший удара внезапно. Кажется, они забыли поздороваться и сразу перешли к обсуждению. Хосок не вдавался в чрезвычайные подробности, опасаясь подставиться.
— Я сделаю всё, что в моих силах, Хосок, — Леон метался туда-сюда и крутил в руке портсигар, не имея смелости закурить. Он строил планы по поиску Чимина и его срочному спасению. — Покажи мне ту парковку.
— Мы гнались за Армандо, — по пути пояснил Хосок. — Последние пару дней о нём пестрили слухи. Знаешь, наверное.
— Да. Велика вероятность, что он причастен, — подхватил Леон, хотя вряд ли мог знать глубину той сточной канавы, в которую погружался. — Чимин искал его.
— На минуточку: мы искали.
— Но почему не сообщили мне?!
Хосок замялся. Неудобно лишний раз подчёркивать положение без пяти минут предателя. Чимин запретил включать его кандидатуру в список лиц, что заслуживают доверия семьи. Запретил напрочь, со строгостью, присущей чуть ли не Тэхёну.
— Ах да, понимаю, — уловив сочувствующий взгляд Хосока, кивнул Леон. — Я у вас на особом счету.
Они быстро осмотрели предполагаемое место преступления, но ничего подозрительного или бросающегося в глаза не нашли. Если только не те потемневшие пятнышки, какие могли быть чем угодно. Чимина взяли чистенько, комар носа не подточит.
Позаботившись о поисковом рейде, Леон вернулся в гостиную. Двери новой квартиры Чимина для него открылись впервые.
— С тобой никак не пытались связаться?… — с надеждой спросил Леон, протягивая стакан с виски.
Встряхнувшись, Хосок задумчиво посмотрел на молчавший с утра телефон, помотал головой и отпил горечи. Поморщился. Морально он испытывал нечто схожее с сожжением заживо. Немыслимо терять дорогих людей в прямом эфире и сидеть сложа руки. Тупо ждать, не имея возможностей или гарантий, одно воображение, в котором растекаются картины одна хуже другой.
— Когда вернётся Юнги?
Леон спрашивал именно с той интонацией, какая могла дать понять, что ему известно о большем. А он неплохо разбирался в людях. Хосоку не хотелось бы судить о нём предвзято, основываясь лишь на косяках непутёвого отца.
— Пока не знаю. С таких заданий не звонят.
— Век технологий, не век технологий… Люди одни и те же, правда? — печально усмехнулся Леон.
— Не знаю о людях, но вот чувства точно не меняются, — Хосок выждал паузу. — Давно ты любишь Чимина?
— Давно. Как начали ближе общаться, так я и понял, что это моё.
— Не совсем…
— Да, я в курсе. Я уважаю Тэхёна и то, что он делает. Всегда восхищался. Искренне. Но не в отношении Чимина. Он к нему жесток.
— Не наше дело, — печально вздохнул Хосок. — Мы обычно позволяем поступать с собой именно так, как мы хотим. Даже если кажется, что не заслуживаем: нет, заслуживаем.
— Категорично, — хмыкнул Леон. — Но в какой-то степени справедливо.
— Конечно.
И Хосок подумал, что заслуживает ждать Юнги и тосковать по нему. Потому что второго такого у него нет и не будет.
Шли дни. Два пустых. Двое бессонных суток. Стараясь не свалиться в стадию полной депрессии, Хосок отвлекал себя никуда не уходящими обязанностями и часто говорил с Леоном, как с посвященным и понимающим без слов, а также приходящим на выручку в рабочей сфере. Дружить у Хосока всегда получалось на ура, разгребать завалы - от случая к случаю.
Он скучал по тем дням, когда они могли собраться все вместе, выпить пива или сообразить бордельный вечер на четверых. Такого впредь не дождаться. Оно прелестно, когда «сейчас».
…Стоя в пробке, Хосок слушал по радио один из трагичных концертов классической музыки. И, невольно подняв влажный взгляд, наткнулся на рекламный баннер с изображением своего невозмутимого отца. О том, что тот баллотируется в мэры, Хосок был наслышан. Но как-то не верилось и не сходилось. Всегда строгий, одетый с иголочки, холодный и неприступный, он был полной его противоположностью. Чем и вызывал тайное желание заполучить столь недостающие качества. Хосок осознал, в ком нашёл их, натянуто улыбнулся. Сам Юнги тепло отзывался о папе и, слушая его, Хосоку хотелось наладить отношения со своим. Сколько прошло с тех пор, как они разговаривали? Хосок запамятовал.
Из всех поворотов он выбрал тот самый.
***
Отогнав машину на безопасное расстояние, Юнги вернулся, чтобы оценить обстановку, он присматривался и прислушивался к сторонним шумам несколько часов кряду. Переночевал, перекусил и досидел в засаде до полуночи следующего дня. Чонгук не появлялся. Не появлялся вообще никто. В конце концов, выйдет он или нет - не важно. Знакомства им явно не избежать.
Шок выветрился быстро. Инсценировка смерти Чонгука не коробила его сильнее, нежели пребывание Тэхёна в руках того, о ком он знает понаслышке. Следовало пробраться на территорию, чтобы сориентироваться. Не нашлось иного выхода, кроме как перемахнуть через забор в подходящем для того местечке (кое-где лист профнастила оказался погнут и уходил в уклон, удобный для преодоления). Совершенно бесшумно сделать этого не удалось: последний рывок отозвался непримечательным, но шорохом. Быстро осмотревшись, Юнги перекатился за стенку подсобного здания и занял оборонительную позицию, до скрипа сжал в руке пистолет.
Окончательно стемнело. Минута-другая, а на шум никто не вышел. Юнги смахнул испарину и подумал о том, что за годы богослужения полевые навыки всё-таки погрузились в анабиоз, и отточить их не помешает. Иначе ему попросту крышка. Играть с Чонгуком не выйдет ни при каком раскладе. Но прежде, чем попусту тратить обойму, хорошо бы выяснить, как там Тэхён. И что у них, чёрт возьми, происходит.
Юнги крайне не понравилась заманчиво приоткрытая дверь, ведущая в подвал. Он было закрыл её, но, услышав какой-то шелест, всё же попытал удачу и спустился вниз. Погреб оказался небольшим, сырым и не имел исправного освещения. Не радовал и затхлый запах. Отвратительный. Полагаясь на инстинкты, Юнги осторожно продвигался вперёд. Здесь могли держать Тэхёна. А могли и не держать. Обволакивающая тишина. Носки кроссовок упёрлись в мягкое. Пришлось достать карманный фонарик и посветить под ноги. От луча света в стороны разметались мошки и пыль.