— Макс, ты просто гений! — зеленые глаза Шелли заблестели от интереса, она начала раскручивать мою идею. — Никто никогда не пробовал варить из этих зерен напитки, это новшество может далеко продвинуть нас. Сколько полей в Медвежьем угле?
— Три, но… подожди, ты действительно думаешь, что из этого может что-то получиться? — пытался угнаться за быстрым ходом ее мыслей. — Мне казалось, ты говорила, что в холодное время года цветы не растут.
— Это очень неприхотливые цветы, они могут цвести целый сезон, поэтому их и начали использовать в качестве корма для животных: они есть всегда. Хотя, конечно, особо сильные морозы могут повредить цветы, так что… — нахмурившись, она торговалась сама с собой, и я не особо-то был нужен в этом её диалоге.
— Думаю, они хорошо чувствовали бы себя в теплице. Так их никто не пробовал выращивать?
— Что такое теплица? — спросила Шелли, склонив свою красивую головку набок. Несколько непослушных прядей выпали из прически и упали на её лицо. Заправил ей их за уши, чтобы не мешали.
— Да что-то вроде этого здания, — я широким жестом указал на сверкающую стеклянную конструкцию. — Такое сооружение, в котором даже зимой тепло. Неужели никто на Ашене еще не додумался выращивать растения в стеклянных теплицах, чтобы производить продукцию целый сезон? Я так понял погода здесь не такая уж их холодная.
— Стекло — это очень редкий товар, его привозят с острова Глас. Наш зверинец даже называют ювелирным домом, это жемчужина нашего поместья и всего острова. Сейчас там нет животных, — Шелли взяла меня под руку и повела к упомянутому зверинцу. — Адлер не имеет никакого отношения к созданию этого здания, его построил Ашер, которого убил в поединке отец моего бывшего мужа. Так Бёрнсы завладели этим поместьем. Тот Ашер построил стеклянный купол в честь Богини. Говорят, что его жена была оперной певицей, и ее голос мог успокоить сам океан. Поэтому здесь такая причудливая архитектура, чтобы внутри создалась невероятная акустика.
— Так это что-то вроде гигантского концертного зала? — я задумчиво сказал, когда мы вошли внутрь. Несмотря на то, что ботинки у меня были на мягкой подошве, шаги эхом отражались от потолка и изогнутых стеклянных стен. На первом этаже причудливого сооружения было расположено несколько пустых вольеров, они стояли по кругу вдоль его стен. А в самом центре находилась массивная клетка. Уверен, это место раньше выглядело потрясающе, когда его наполняли экзотические животные, но и в этом запустении было что-то притягательное.
— Да, звук хорошо разносится по помещению, — сказала Шелли, и ее голос поднялся к потолку и отразился от стен.
— Может быть ты споешь что-нибудь для меня? — я выпалил не подумав.
Шелли удивленно широко распахнула глаза и удивлённо на меня посмотрела.
— Я просто вспомнил, как ты пела во время представления в Голубую ночь. Никогда не слышал ничего красивее. Если тебе не сложно, спой пожалуйста…
— О, хорошо, — смущенно пробормотала она слегка покраснев. Ее щеки стали такими же красными, как и волосы. — На самом деле у меня нет выдающихся способностей к пению.
— Шелли, расслабься. Это всего лишь я, и здесь нет никого, кроме нас двоих, — приободрил ее, поднял лицо за подбородок, наклоился и нежно поцеловал её губы. — Знаешь, тогда у меня не было слов, чтобы описать те ощущения, что возникли от твоего пения, но сейчас, узнав тебя получше, кажется понял, что тогда чувствовал.
— Что ты п-понял? — она так мило заикнулась, что я не удержался и чмокнул ее в нос. С такого близкого расстояния можно было рассмотреть каждую мелкую деталь на красивом лице. Например её ресницы были золотистыми, а по носу рассыпались едва заметные, мелкие веснушки.
— Твой голос, — пояснил ей. — Теперь понимаю, что так звучит сама страсть и желание. Думаю, что именно тогда ты впервые меня поймала в свои сети.
Шелли была похожа на маленькую, запуганную канарейку, в её взгляде сквозили боль и страх, причину которых я никак не мог понять. Да, у нее был кусок дерьма, а не муж, но он мертв, и ей больше нечего бояться.
— Макс, я… — начала она, но договорить не смогла. Прикусив нижнюю губу ровными, белыми зубами она горько заплакала.
— Шелли? Милая… — поймал ее взгляд, в котором было слишком много печали. Ее боль ощущалась как моя собственная, поэтому заключил ее в объятия, чтобы хоть немного утешить. — Ты чего?
Вместо того, чтобы ответить словами, она прикрыла глаза и начала тихонько петь тем своим завораживающе красивым, чарующим голосом, который я так хорошо помнил.