Попробовал ломтик. По вкусу и текстуре он тоже напоминал помидор. Отлично. Отрезал еще несколько кусочков, одним угостил Шелли, которая всё это время беззаботно сидела на столешнице и качала в воздухе ногами с интересом наблюдая, что я делаю.
— Как это называется? — спросил, забросив в рот еще кусочек.
— Томат, — ответила Шелли. Да неужели! Нет, конечно меня не удивляет, что здесь тоже существуют привычные мне вещи, но встретить что-то знакомое в чужом мире было чертовски приятно.
— А это? — поднес ломтик оранжевого… огурца?.. к ее пухлым губам и игриво протолкнул в её маленький ротик вместе со своими пальцами.
— Это огурец, — она прикусила их, наказывая за шалость, и стащила еще пару кусочков из-под моего ножа. В общем-то все сошлось, кроме цвета. — Очень люблю огурцы.
— Я тоже, — втиснувшись между ее колен, провел ладонями по её притягательным бедрам и, обняв за узкую талию, дернул ее на себя.
— Ты так и не объяснил мне, что такое этот бутерброд, — хихикнула Шелли от щекотки, когда я обвел языком ее ушко, и в ответ сжала мои бедра своими.
— Кстати! — отстранился от нее и закружился по кухне в поисках основного ингредиента. Под чистым полотенцем заметил половинку хлеба с хрустящей корочкой, его вполне должно было хватить на два бутерброда. — По сути — это комбинация любых продуктов, которые выкладывают на хлеб. Сладкие, солёные, пряные, сыр, мясо и даже жареное яйцо. Комбинации могут быть очень разнообразными. Хочу угостить тебя своим любимым сочетанием.
Прокрутив нож в руке, отрезал два больших ломтя и выложил на них мясо и свежие овощи.
— А как правильно есть эти твои бутерброды? — Шелли с сомнением посмотрела на мой кулинарный шедевр, спрыгнула со стола, чтобы взять пару тарелок приборы. Ох уж эти аристокры и весь этот напыщенный этикет. Есть бутерброд ножом и вилкой… Предугадав её намерение, остановил супруг, поймав ее за руку.
— Руками, дорогая, все гениально и просто, — продемонстрировал, взяв руками свой бутерброд и откусив от него большой кусок, а затем, с довольным видом положил его на разделочную доску.
Шелли с ужасом уставилась на меня.
— Все, что не поместится в рот за один раз, леди едят с помощью ножа и вилки… — она неуверенно замолчала.
— Ага, — согласился с ней и откусил еще один кусок от бутерброда, поиграв бровями.
Моя жена хихикнула и обвела кухню взглядом, будто в любую минуту сюда могла ворваться престарелая преподавательница этикета и отхлестать ее по рукам линейкой, за то что она есть неподобающим образом.
Решившись, супруга осторожно взяла бутерброд руками, понюхала его, мило сморщив носик, и откусила крошечный кусочек с самого края.
— Ну как? — рассмеялся, потому что ответа от неё не последовало. Застонав от удовольствия, Шелли перехватила бутерброд поудобнее, взяла двумя руками, и активно стала уплетать его за обе щеки.
— Мммммм, — простонала она с набитым ртом, снова оставив меня без ответа.
— Я же говорил! — поцеловал ее в лоб. Бутерброд — это лучшее лекарство от голода.
После того, как с моим фирменным блюдом было покончено, мы замели следы нашего полуночного перекуса и, спотыкаясь от усталости, вернулись в спальню.
Только набив желудок, я осознал, насколько сильно устал. Вся усталость, накопившаяся за прожитый день буквально обрушилась на меня за несколько секунд, да и на Шелли тоже, поэтому, оказавшись в спальне, мы рухнули на кровать.
— Люблю тебя, Макс, — сонно выдохнула жена, устраиваясь поудобнее в моих объятиях.
— И я тебя, милая, — поглаживая ее спину, мыслями унесся в своё поместье, — Медвежий угол. Я думал о Рите. Эта ночь определенно была хороша, но было бы ещё лучше, если бы Рита сейчас была рядом, но имеет то, что имеем и этому радуемся.
Долго я не грустил. Мои веки слипались, мышцы были налиты свинцовой усталостью, и я быстро провалился в сон без всяких сновидений до наступления утра.
И оно наступило.
В виде ощутимого удара в грудь, который выбил из меня дух и вытащил из беспамятства на ослепительно яркий солнечный свет.
— О, Бертрам, нет! — звонкий смех Шелли помог подавить панику от удара, который резко меня разбудил. Вряд ли бы она так заливисто хохотала, если бы на нас напали. — Непослушный, непослушный Бертрам.
— Что? — пробормотал, прикрывая предплечьем глаза от солнечного света, льющегося в комнату через полупрозрачную занавеску на балконе. — Что здесь происходит?
— Кар! Кар! — самый агрессивный в мире будильник радостно захлопал крыльями, прыгая у меня на груди.