— Повезло! — Нашел тонкое лезвие, в целом оно напоминало обычную опасную бритву, так что решил, что оно вполне мне подойдет. На раковине лежал кусок душистого мыла. Взбив из него пушистую пену, нанес ее на лицо и аккуратно сбрил всю поросль, которая буйствовала с тех пор, как я попал на остров.
Умывшись, провел руками по коже и с удовольствием отметил, что она стала очень гладкой.
Снова посмотрел в зеркало. Что-то в моем отражении показалось странным и заставило меня задуматься.
С тех пор, как стал подростком, я всегда выглядел немного старше своих лет, даже если был свежевыбрит. Однако, когда впервые за долгое время у меня появилась возможность рассмотреть здесь свое лицо, то своё отражение я не узнал. Особенно сильно изменились глаза, взгляд был сильно повзрослевшим и немного уставшим.
Это меня озадачило, но вместе с тем, новый образ мне пришёлся по вкусу. Из зеркала на меня смотрел человек, который явно чувствовал себя в своей тарелке и был намного увереннее в себе, чем тот Макс, который работал в часовой мастерской и был озлоблен на весь мир. Раньше я не мог себе представить, как можно жить без телефона и других благ цивилизации: бытовой техники, транспорта, удобной одежды. А о том, что у меня появятся сразу две охренительно красивых жены, никогда даже не мечтал. Хорошо хоть к ним в комплекте не достало две тёщи.
И тут я понял, что меня изменило. — Счастье. Я просто впервые за все эти прожитые годы почувствовал себя любимым и по настоящему счастливым.
Шелли в комнате не оказалось. Я вышел из нашей спальни, прошел по анфилладе коридора и даже дошел до лестницы, ведущей на первый этаж, каким-то чудом ни разу не заблудившись в поместье, которое с недавних пор мне принадлежало. Выйдя на улицу, сорвал из первой попавшейся вазы яркий экзотический цветок и пошел дальше, прокручивая его в своих пальцах.
Ну и что, что я шел и насвистывал, как влюбленный идиот? Вокруг все равно не было никого, кто мог бы меня услышать.
— Доброе утро, господин, — поздоровалась экономка-барсучиха. Она суетилась возле каретного сарая, контролируя погрузку сундуков и мешков, которой занимались несколько слуг.
— Здравствуйте, Дороти. Чем могу помочь? — огляделся в поисках работы, за которую можно было взяться, но к тому моменту, как вышел из дома, они уже почти закончили. — А где Шелли?
— Господин, мы справимся сами, осталось немного, — улыбнулась она. — Госпожа Шелли пошла в конюшню, проверить пегасов, вернется с минуты на минуту.
Я гипнотизировал взглядом конюшню, пока из нее не показалась огненно-рыжая грива. Шелли вывела из задней части здания Метеора. Чем ближе они ко мне подходили, тем больше я улавливал его нервозное беспокойство. К тому моменту, как они подошли к нам, я уже чувствовал себя так, будто под кожей копошатся муравьи. Все мысли пегас вытеснил образами красивой, белой кобылки, которые он ежесекундно посылал мне в голову.
— Что происходит, Метеор? Прекрати сейчас же, — застонал и потер разболевшуюся голову. Было такое ощущение, что он орет мне в уши. Несмотря на просьбу, образ Победы продолжал беспрестанно вспыхивать в моей голове. — С твоей возлюбленной все будет в порядке, приятель, обещаю. Мы заберем ее в Медвежий угол, как только приведем в порядок конюшни, пока они для нее недостаточно хороши. Потерпи немного и всё будет.
— Пегас гордо вскинул голову, топнул копытом и, фыркнув, гордо расправил свои яркие крылья.
— Когда конюшни будут готовы, мы пошлем за ней, обещаю тебе. Пока там есть место только для тебя. Ты же не хочешь, чтобы Победа провела ночь на сквозняке и сырости? — заверила его Шелли, а потом, закатив глаза, обратилась ко мне. — Ты не поверишь, но Победа устроила такую же истерику.
Высокомерный зверь, обдумав ее доводы, засвистел и тряхнул черной гривой, соглашаясь со словами моей жены. Дальше все пошло как по маслу. Ничуть не сопротивляясь, мой пегас дошел до кареты и позволил конюхам надеть на него упряжь.
Все было готово к отъезду. Мы с Шелли сели в экипаж и, доехав до больших ворот, помахали в окошко Дороти и остальным слугам, которые не двинулись с места, пока мы не скрылись из виду. Наконец-то мы ехали домой.
Хотелось поскорее стереть из памяти все воспоминания об Адлере Бёрнсе и всех бесчинствах, которые он творил в этом поместье, поэтому Орлиное гнездо нужно было срочно переименовать. Не хотелось называть его гостевым поместьем или поместьем номер два, но никаких дельных идей у меня пока не было. Я решил оставить эту мысль на некоторое время и вставил цветок, который сорвал на выходе из дома, в причёску Шелли.