— Ты правда так жил? — прошептал он прижимаясь еще крепче, как будто это мне нужна была его поддержка.
Хотя так оно и было.
— Да, правда, — кивнул и сглотнул ком в горле. Никогда ни с кем не обсуждал это, оказывается, говорить о таких вещах чертовски больно. — Я понимаю, что ты чувствуешь, намного лучше, чем тебе кажется. Грэг, твое место здесь. Может, тебя и отдали мне, но главное, что сейчас ты с нами, и здесь ты останешься, несмотря ни на что.
— Правда? — он посмотрел мне в глаза впервые за наш разговор. Лицо было заплаканным и слишком, на мой взгляд, бледным, но больше всего беспокоили сомнение и недоверие, притаившиеся в его чертах. Дети не должны испытывать таких чувств.
Дальше я сделал еще одну вещь, о которой всегда втайне мечтал, будучи ребенком. Тогда у меня еще хватало надежды и фантазии, чтобы мечтать о том, что в один прекрасный день кто-то придет и предложит мне свой дом.
— Посмотри на меня, — он уже отвел глаза, но мне хотелось видеть их, когда скажу ему то, что собирался. — Неважно, как ты сюда попал, теперь ты — моя семья, понимаешь? Ты мой близкий человек, и я не собираюсь отказываться от тебя, независимо от того плохой ты или хороший.
— Но… но… — заикался мальчик, пытаясь осознать, что до него хотят донести. — Я не…
Не хотелось его торопить и подгонять, чтобы он поскорее облек свои хаотичные мысли в слова. Он выглядел так, будто вот-вот пар из ушей повалит, раскраснелся от напряжения и заерзал на месте.
— Ты не кто? Не мой сын? — решил идти ва-банк и не прогадал. Он смутился и спрятал лицо у меня на груди.
— Я вообще ничей. У меня нет родителей, — прошептал он и выглядел при этом таким несчастным, что я решил приобнять его, чтобы снова не расплакался.
— У меня тоже, и это уже не исправить. Но, может быть, ты можешь быть моим, если захочешь? — сказал и снова стал ждать, пока он осознает мои слова.
— Ты хочешь, чтобы я был твоим сыном? — наконец набрался он смелости, чтобы спросить.
— Только если тебе самому это нужно, — решил оставить выбор за ним.
— Нужно, конечно, нужно, — выпалил он и закивал головой, как китайский болванчик. — Я знаю, что могу быть хорошим сыном, я справлюсь, обещаю, только дай мне этот шанс, Макс, пожалуйста!
— Это не я даю тебе шанс, бестолочь, а ты — мне, — сказал, заглядывая ему в глаза. Это было самое важное, что мне хотелось ему донести. Иначе в глубине души у него всегда оставались бы сомнения, что я в любой момент выставлю его из дома пинком под зад. — Грэг, согласишься ты или нет, это никогда не изменит моего отношения к тебе. Ты покинешь медвежий угол только в том случае, если сам этого захочешь. И если это когда-нибудь произойдет, мы вместе подумаем, куда тебе пойти и как лучше устроить жизнь. Так что хочу спросить, окажешь ли ты мне честь быть твоим приемным отцом?
— Приемный отец? — ну конечно, откуда ему знать, что это значит.
— Ммм, так говорят, когда человек берет на себя ответственность за чужого ребенка. Это его собственный выбор, а не обязанность.
— Значит, это как бы… даже лучше, чем обычный отец, потому что ты сам выбрал меня? — его глаза снова заблестели от слез, но они больше не были такими горькими и болючими.
— Что тут сказать? — пожал плечами и взъерошил его волосы. Ты уже прирос ко мне, как грибок. Фу, да от тебя так и пахнет.
Мои поддразнивания возымели желаемый эффект, мальчик рассмеялся и снова прижался ко мне головой.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты стал моим приемным отцом, Макс, — сказал он. Напряжение как будто в одну секунду вылилось из него, уставшее тело начало расслабляться и обмякать. — Мне называть тебя папой?
— Ты можешь звать меня, как тебе удобно, дружище, — провел рукой по его спутанным волосам и осторожно уложил его на подушку.
Он лежал и обдумывал, что вообще произошло. Конечно, ему потребуется еще много времени, чтобы понять и принять это, поверить всему, что я говорю, и это только придавала большей решимости делать все, чтобы он был уверен: я отвечаю за каждое свое слово.
Когда он наконец уснул, я осторожно, чтобы не разбудить, встал с кровати и подоткнул одеяло.
Получилась такая уютная, тепленькая шаурма. Позволил себе несколько минут постоять и полюбоваться этой умиротворяющей картиной, пока в моем сердце происходили перестановка, чтобы освободить побольше места для этого мальчика.
Мне показалось вполне естественным откинуть челку с его лица и чмокнуть его в лоб, чтобы завершить эту трансформацию.
Если эти чувства хоть немного похожи на отцовство, то беспокоиться о будущем точно не стоило. Мне даже захотелось, чтобы у нас с Ритой и Шелли поскорее появились свои дети.