Мне было физически больно смотреть на это. Оно сбивало с толку, особенно учитывая то, какой печальной была реальность. Моя вторая жена сама сказала, что вряд ли сможет иметь детей. Это раздергивало не только потому, что мне хотелось большую семью. До этого была еще одна вспышка.
Тот сон толкнул меня в пропасть, над которой я зависал последние пару дней. Он был о Грэге, который сидел на полу сарая со сломанной ногой.
И это приснилось мне до того, как неприятность произошла на самом деле.
Что это могло значить? О чем говорили эти вспышки? Могли они предсказывать будущее? Каким образом? Почему? И хотелось ли мне, чтобы так оно и было?
— Макс… — Байрон осторожно сжал мои запястья руками и развел их в стороны, чтобы я не выдрал себе все волосы, потому что зарылся в них пальцами и оттянул, пытаясь привести себя в чувство. В голове шла какая-то дикая перестройка, мне казалось, что я вообще ничего о себе не знаю.
Этот сдвиг полюсов выбивал почву из-под ног.
Неважно, через какое дерьмо пришлось пройти, какие ценности и смыслы мне навязывали в разных приемных семьях. Одна вещь всегда была стабильной, пока мир вокруг менялся. Мне казалось, что я знал, кем являюсь и что делаю, независимо от окружающих обстоятельств.
До этого момента, несмотря даже на то, что меня выдернули из одной вселенной и поместили в другую, что оказалось не так уж плохо, неизменным оставался один факт. Я смотрел в зеркало и всегда видел там старого доброго Макса.
Даже способность погружаться во временной транс, хотя я и продолжал охреневать с нее, не так сильно тревожила, как новое осознание. Возможно, некоторые детали моих снов могли показывать будущее.
Может, это так пугало потому, что я не был активным участником своих снов, только сторонним наблюдателем. Поэтому казалось, что мое подсознание взято в плен какой-то неумолимой, могущественной силой, обитающей внутри меня. Было такое ощущение, что меня затягивают зыбучие пески и нет никакой надежды на помощь.
Так что да, возможно, я излишне паниковал.
Боже, как же жарко!
— Макс, — снова позвал Рамзи. По зеркальной поверхности бассейна прошла рябь. — Дыши.
Его слова помогли мне вырваться из мыслей. Не знаю, есть ли в истории случаи, когда человек сходил с ума от того, что слишком много думал, но я был близок к этому.
Кивнув, с трудом сделал глубокий вдох. Пропустил воздух сквозь тиски, сжимающие горло, и постарался сосредоточиться. Проделал это незамысловатое дыхательное упражнение еще несколько раз, пока паника не рассеялась и не вернулось хоть какое-то подобие ясности.
— Байрон… — сказал, почувствовав, что могу нормально разговаривать. — Что со мной происходит?
— Ты становишься настоящим Ашером, друг мой, — загадочно улыбнулся повелитель.
— Мой дедушка всегда вел дневник. Он писал там о так называемом Пробуждении. В записях говорится, что после продолжительного пребывание на Ашене у него стерлись границы сознательного и бессознательного. Ему было сложно описать детали, об этом можно рассказать только на уровне чувств, но другие Странники подтвердили, что у них были похожие ощущения. Всех, кто попал сюда из других миров, связывает одно — повторяющиеся и сбивающие с толку сны.
— Что они означают? — спросил нерешительно. Не уверен, что был готов услышать ответ.
— Только ты сам можешь знать это. В зависимости от того, что, как тебе кажется, остров хочет сказать, — Байрон поморщился, увидев крайне неудовлетворенное выражение моего лица. — Знаю, что ответ очень расплывчатый, но дело в том, что предназначения и мечты у каждого Странника разные, и некоторые так и не осознают их до конца жизни. Ашен всего лишь старается направить и помочь.
— Отлично, недовольно проворчал, прижав пальцы к переносице, чтобы унять головную боль, которая нарастала.
— Со временем ты поймешь, как это здорово, — сказал повелитель тоном, в котором не было ни капли сомнения. Его лицо было предельно серьезным, он на мгновение положил ладонь мне на голову, словно давая какое-то молчаливое благословение. — Только Странники могут услышать голос архипелага. И только избранные могут разобрать, что он им говорит. Этим навыком владеют очень немногие, это неоценимый дар Богини.
Некоторое время мы сидели в тишине, мне нужно было обдумать его слова. Все это еще было очень абстрактным и неопределенным, но по крайней мере я понял, что эти сны даны не для того, чтобы причинить мне боль, свести с ума или заставить забыть свою сущность. Почувствовав частичное облегчение, вздохнул и посмотрел на воду.
— Как успехи в медитациях? — спросил Рамзи, нарушив молчание.