— Ашер Кроули, — Байрон протянул ему руку. — Весьма тебе признателен.
— Мы свяжемся с тобой, Байрон, — сказал ястреб и вскочил на своего коня. Когда он в последний раз посмотрел на моего друга, в его глазах не было и капли той отеческой теплоты, что он изображал раньше. Только холодный, оценивающий взгляд. — Не забывай, о чем мы говорили.
— Конечно, — мягко ответил Рамзи, но и его обычно добродушная улыбка сейчас была какой-то натянутой, без искренности. Видно было, что ему тоже не по себе.
— Медведев, — кивнул мне на прощание Ашер Кроули. Я приложил кулак к сердцу в знак уважения. Чисто формальность, этикет, чтоб его.
А потом он ускакал. Быстро и без пыли, как будто его тут и не было.
— Что-то с этим мужиком не так, — констатировал я очевидное, когда мы с Байроном остались одни в конюшне, пахнущей сеном и лошадьми. Запах был резкий, но привычный.
— Видимо, поэтому ты только что сошел с ума и пошел на поводу у одного из самых влиятельных людей Ашена. Ты хоть понимаешь, что обещание, данное ему, уже не забрать обратно? — устало сказал Байрон, тяжело опускаясь на мешок с зерном. Вид у него был такой, будто он всю ночь вагоны разгружал.
— Байрон? — окликнул я здоровяка. Он тер лоб, вид у него был измотанный. Напряжение явно давило на него.
— О чем ты думал, Макс? — с досадой спросил он. — Передашь свое поместье Совету, серьезно? Вот так просто?
— Да не будет это поместье моим, Байрон, — пришлось открыть ему наш маленький секрет. Все равно рано или поздно пришлось бы. — Как только Совет признает меня владельцем, мне все равно придется его отдать. Я выставил его на аукцион, чтобы выкупить Энджи у торговцев. Помнишь?
— Но торговцы не подчиняются законам Ашена! — Байрон аж вскочил, как ужаленный. — Как только поместье попадет к ним в руки, уже никто ничего не сможет сделать! Оно уйдет из-под любого контроля!
— Это нам как раз на руку, — я почесал затылок. — Мне тут недавно сказали, что я довольно продуктивен, когда на больничном валяюсь… Короче, пока лежал, почитал немного об этих аукционах в книжках, что Бруно подкидывал. И вот из них-то я и узнал про всякие такие «серые зоны», лазейки в правилах. Честно говоря, так до конца и не разобрался, какой там протокол у всей этой процедуры передачи, но пока они там будут сводить концы с концами, разбираться с бумажками и прочей бюрократией, мы успеем вытащить из поместья все, что нам нужно. Провернем дельце по-тихому. Намёк понял?
— Ты… — Байрон смотрел на меня, разинув рот, и хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. — Но это… как ты… охренеть просто…
— Успокойся, здоровяк, — поддразнил я его. — Не хватало еще, чтобы у тебя инсульт случился прямо здесь. Выглядишь, как будто привидение увидел.
Тогда Байрон вдруг запрокинул голову и рассмеялся. Так громко, от души, что мы услышали, как за окном конюшни испуганные птицы вспорхнули со своих веток и подняли гвалт. Смех был такой заразительный, что я и сам заулыбался.
— Макс! — он вскочил с мешка с зерном и обеими своими ручищами хлопнул меня по плечам так, что я чуть в земляной пол не ушел. Плечи до сих пор горят. — Я всегда знал, что ты парень с головой, но даже представить себе не мог, что настолько! За всю свою жизнь не встречал никого, кто мог бы вот так обвести Кроули вокруг пальца! Он же ничего не упускает! Просчитывает каждый шаг!
— Я заметил, — фыркнул я, тоже рассмеявшись. Приятно, черт возьми, когда твой хитрый план оценили. Тем более таким человеком, как Байрон.
— Но запомни, тебе стоит опасаться советника Кроули в будущем, — уже серьезно сказал Байрон, ведя меня к выходу из сарая. Голос его стал тише, предупреждающим. — Он не тот человек, с которым можно безнаказанно шутить. И он точно не простит тех, кто посягает на его… ну, скажем так, интересы или задевает его честь.
— Понял, учту, — пообещал я. — Байрон, слушай, а когда ты собираешься мне рассказать побольше обо… ну, обо всем этом? А то я как слепой котенок тычусь, вообще ничего не понимаю.
— Понимаю, ты злишься, что я тяну с информацией, но потерпи еще немного, друг мой, — сказал он. Голос у него снова стал уставшим, будто он тащил на себе тяжелый груз. — Времена сейчас очень неспокойные. Сам видишь.
— Я доверяю тебе, — сказал я, и это была чистая правда. Он хоть и темнит, но я чувствую, что это не со зла. — Но ты можешь мне сказать хоть что-нибудь? Ну хоть намекни!
— Ты посмотрел ту книгу, которую я дал тебе после охоты? — спросил он.
— Ты имеешь в виду полкниги? — пошутил я, пытаясь немного разрядить обстановку. — Конечно. Мы ее прочесали от корки до корки. Правда, ни черта не поняли. Там какая-то абракадабра, тарабарщина полная.