— Но почему? — Шелли, похоже, эти аргументы не убедили, потому что она продолжала надувать губки. Упрямица моя.
— Потому что, — сказала Иди и коснулась щеки Шелли. — Иногда знания могут быть разрушительными.
Шелли прижала ее руку к своему лицу и судорожно вздохнула. Видно было, как ей тяжело.
— Ты это чувствуешь, да? — спросила она тихо, подняв на провидицу тяжелый взгляд. — Тебя постоянно разрывает от тех знаний, которые тебе доступны?
Иди выглядела такой печальной, что ответ был ясен без слов. Она и не стала ничего говорить.
И тут Шелли — моя Шелли, с ее огромным сердцем, способным, кажется, вместить сострадание ко всему миру — отбросила свою боль и вопросы, на которые не получила ответов, и крепко обняла Иди.
— Я и не думала никогда, что тебе приходится пропускать все это через себя, — сказала Шелли, немного отстранившись. — И мне очень жаль, если я сделала тебе больно своими расспросами. Прости за бестактность, не хотела тебя огорчить.
Шелли извинилась и перед Адой за устроенную сцену. Та кивнула, мол, все в порядке.
— Шелли? — Сет сделал пару шагов вперед, но к сестре подходить пока не решался, видимо, опасаясь ее реакции. — У нас все нормально?
— Да, конечно, — Шелли рассмеялась сквозь слезы и сама шагнула к брату, обнимая его. — Ты мой самый родной человек на свете, и я рада, что с тобой все в порядке, а все остальное не имеет значения.
Ну вот, кажется, мир.
— Я тоже тебя люблю, — ответил Сет, качая сестру в объятиях.
— О, и на тот случай, если из-за моего… состояния… моя благодарность показалась вам неискренней, я хотела бы выразить ее еще раз, — когда объятия с братом закончились, Шелли повернулась к сестрам Байрона. — Без ваших свидетельств Сета с нами не было бы.
— Это наш долг. Мы можем делать это благодаря своим способностям, и будем использовать их каждый раз, когда можем помочь людям, — улыбнулась ей Ада. Скромно, но с достоинством.
Глядя на всю эту, чего уж там, немного сентиментальную сцену, я и сам не мог удержаться от улыбки. Даже мелькнула мысль: а не слишком ли я размяк в этой комфортной и уютной домашней обстановке? Впрочем, если и так, то оставалось только смириться. Потому что такие моменты, свидетелем которых мне повезло стать, были поистине бесценны. Ради такого и помягчеть не грех.
— Вы, ребята, молодцы, — я подошел к Шелли и Сету и обнял их обоих разом. — Здорово, что вы помирились.
Когда топор войны был окончательно зарыт, все как-то разом почувствовали усталость и решили разойтись по спальням — отдохнуть.
— Дамы, — Сет отвесил шутовской поклон и предложил обе руки сестрам-магам. — Не будете ли вы любезны проследовать за мной, я покажу вам наши покои для гостей.
Артист, да и только.
— Они на втором этаже, Бруно все подготовил, — сориентировала его Шелли и взяла меня под руку. Затем, обращаясь к сестрам, добавила: — Пожалуйста, оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете, двери Медвежьего угла всегда будут открыты для вас за то, что вы сделали для моего брата.
Сет и сестры вышли из столовой. Иди, уходя, бросила на меня вопросительный взгляд, и я кивнул в ответ.
Конечно, я не забыл про тот ее тайный вопрос, с которым согласился помочь. А после того, как увидел, сколько сочувствия она проявила к Шелли, счел своим долгом сделать все, о чем попросит эта загадочная женщина.
Так что, когда Шелли улеглась к спящей Рите и тоже уснула, я осторожно высвободился из их теплых объятий, молча оделся в ту же дневную одежду, прихватил меч и направился в сад камней.
Иди уже была там, стояла на коленях у одного из бассейнов. К воде она не прикасалась — ни руками, ни ногами. И правильно делала: кто знает, как эта вода на нее подействует, если меня, Ашера, рядом нет?
И только когда я вошел в сад, над бассейнами поднялся легкий туман — знак, что вода безопасна.
Иди обернулась, улыбнулась мне и поднялась.
— Привет, — сказала она, пятерней прочесав свои вьющиеся пряди и откинув их назад.
— Привет, — улыбнулся я в ответ, ощутив какой-то подозрительный трепет в груди. Что за чертовщина?
В свете звезд она выглядела… да, пожалуй, еще более чарующей, чем днем. Даже не так. Не из солнечного света она была соткана, а из лунного. Этот свет окутывал ее серебристым сиянием, делая почти бесплотной, легкой и прозрачной, как видение. Или богиня, сошедшая с небес. Кожа у нее была светлая, чистая — почти идеальная, если бы не россыпь веснушек на лице, плечах и небольшой, но очень гармонично смотревшейся на ее миниатюрной, гибкой фигурке груди. И это отсутствие, скажем так, пышных форм ничуть не делало ее менее привлекательной. Наоборот.