— Милли, да, — кивнул он, и его длинные уши перестали так нервно подрагивать. — Славная девчонка. Может, и правда, переманю ее к себе в личные помощницы.
— Ну ты даешь, — хмыкнул я, сгружая свои две сумки рядом с уже собранным багажом. Чемоданы, рюкзаки, баулы — целая гора. По характерному дизайну я легко мог определить, какие вещи кому из нашей отъезжающей компании принадлежат, и что я вообще об этих людях знаю. Вот, например, комплект из трех чемоданов потрясающего изумрудного цвета — это точно Шелли, моя феникс. А практичные, видавшие виды рюкзаки — сестры Рамзи, Иди и Ада. Еще был Бруно, который мог похвастаться добротной коричневой ковровой сумкой, явно не новой, но надежной. Ну и Рита с Гарри — у них рюкзаки были похожи на мой, без изысков, главное, чтобы вместительные и крепкие.
— Не переживай так, Грэг, — раздался голос Шелли за мгновение до того, как я увидел саму красавицу. Она была одета в обтягивающие штаны для верховой езды и охотничью куртку сочного зеленого цвета. Даже асимметричная треуголка с эффектным иссиня-черным пером, торчащим из полей, была на ней. Выглядела как всегда — сногсшибательно.
— Я просто… не хочу, чтобы вы уезжали, — надулся Грэг Адамс, мой приемный сын, таща последнюю, такую же зеленую, сумочку для своей… мачехи? Черт его знает, как правильно назвать их отношения. Если вообще для этого есть подходящее слово… В такие моменты мне казалось, что никакие земные определения не подходят к этой странной, почти семейной мешанине, которая меня окружала. И это было совершенно нормально. Даже, блин, хорошо. И часть меня, признаться, действительно жалела, что приходится оставлять пацана, но минусов в его поездке с нами оказалось слишком много, перевешивали все плюсы. Мы с женами решили, что так будет лучше для него — остаться.
Шелли сочувственно цокнула языком и легонько коснулась подбородка Грэга. — Знаю, милый, ты хочешь поехать, но нам всем не помешало бы…
— Знаю, что я мог бы пригодиться здесь, — буркнул он и смахнул ее нежную руку, явно расстроенный. Вид у него был такой, что сердце сжималось.
Не успело это потерянное выражение надолго застыть на лице Шелли, как по пирсу, почти подбегая, приблизилась Рита. Она на ходу пыталась перевязать волосы знакомым синим платком.
— Грэг, пожалуйста, помоги мне уши прикрыть, чтобы морская вода на них не попадала, — попросила она, а затем стрельнула глазами в мою сторону.
— Ладно, — рассеянно пробормотал пацан и подошел к Рите сзади. Она опустилась на одно колено, чтобы ему было удобнее. Пока он возился с ее ушами, Рита незаметно кивнула, окинув меня взглядом с ног до головы, и я полез в карман за небольшой коробочкой — я понял, на что она намекает. Гарри как раз успел заскочить на площадь по последним делам и забрал заказанное золотое кольцо-печатку с символом «Поместья Медведевых».
— Эй, иди сюда, дружище, — позвал я. Грэг вздохнул и встал передо мной. — Я могу на тебя рассчитывать?
— Да, всегда, — ответил он, шмыгнув носом и вытерев его тыльной стороной рукава. Видно было, что крепится изо всех сил. — Мне просто грустно, но я справлюсь.
— А это поможет? — спросил я и протянул ему кольцо, которое мы с Ритой специально для него заказали.
— Это… — он замолчал, когда я помог ему надеть кольцо на указательный палец правой руки. Глаза у него стали такие огромные, что я уж боялся, как бы из орбит не выскочили. — Но я же даже не твой настоящий сын.
— Только не заставляй меня повторять это снова, — усмехнулся я, взъерошив его волосы. Пацан есть пацан. — Как сидит? Оно зачарованное, снимется, только если сам захочешь, но все равно должно быть удобно.
— Отлично, — выдохнул он, глядя на кольцо с благоговением. Потом повертел печатку, и из нее, словно шип, выскочил маленький, сантиметров в пять, кинжал. — Круто!
— Только когда действительно нужно, понял? — строго сказал я. — Я знаю, что мадам Брайт потрясающая целительница, но проверять ее способности по пришиванию пальцев мне как-то не хочется.
— Хорошо, — кивнул он, но мимолетная мальчишеская радость от новой игрушки тут же угасла, стоило ему вспомнить о расставании. Он ткнулся лбом мне в грудь. — Спасибо, пап.
И прежде чем я успел что-либо сказать или ответить на это его неуклюжее объятие, он развернулся и удрал — типичный Грэг, — а его летающая ящерка метнулась за ним. Эх, дети…