— Стойте! — прохрипела фигура, и прежде чем я успел хоть пикнуть, в лунном свете что-то блеснуло золотом, щелкнул металл, и человек-динозавр вдруг выгнулся дугой, разбрызгивая кровь.
— А-а-аргх! — взревел он и повалился на спину, зажимая ладонью расквашенный глаз.
Фигура, которую он только что чуть не придушил, перекатилась на спину и отчаянно зашлась кашлем, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, пытаясь растереть сдавленное горло. В слабом свете полной луны, пробивавшемся сквозь снасти, я наконец-то разглядел его лицо. Нутро похолодело.
— Грэг! — вырвалось у меня. Я бросился к нему. В тот же миг Краскон, шатаясь, уже поднимался на ноги, ярость исказила его морду.
— С дороги! Я отомщу! — прорычал лорд-регент, пытаясь меня оттолкнуть, но я вскинул руку, заслоняя Грэга.
— Милорд, подождите… — попытался я его урезонить, присев на корточки между все еще задыхающимся пацаном, моим конюхом, и разъяренным человеком-рептилией. От него несло кровью и злобой.
— Что здесь происходит⁈ — завопил капитан Джонс, выскакивая из-за угла. За его спиной маячило несколько членов экипажа, уже вооруженных абордажными саблями. Обстановка накалялась с каждой секундой.
— Ми-и-ип! — пронзительный писк Геля, этой мелкой пискуньи, раздался с другого конца палубы, откуда Джонс точно не ждал подмоги.
А следом, как на парад, вывалила еще одна «кавалерия»: Кит, сестры Рамзи — Иди и Ада, — и обе мои жены, Шелли и Рита. Елки-палки, только побоища тут не хватало! Если сейчас что-то не предпринять, эти две толпы столкнутся, как два поезда на одном пути. А я окажусь прямо между ними.
— Всем стоять! — заорал я что было мочи и раскинул руки, надеясь остановить и прущие друг на друга «боевые отряды», и лорда-регента, который все еще истекал кровью, скалился и явно был одержим идеей скормить моего беспутного сына морским тварям.
Тик.
И еще раз.
В тот самый момент, когда я подумал, что эта пороховая бочка вот-вот рванет, произошли две странные вещи. Мое сердцебиение замедлилось, готовя меня к прыжку во временной транс, но прежде чем я успел его активировать, перстень с печаткой, который дал мне Байрон Рамзи, щелкнул, будто я его взвел.
Хотя я и пальцем не шевельнул. Даже близко не было.
Тем не менее, время вокруг действительно замедлилось, но не так, как обычно, когда я нырял в свою «Матрицу». Вместо этого все резко замерли, будто по собственной воле, словно только мой голос натянул невидимые поводья.
Мой голос.
В голове мелькнула догадка: унаследованная сила Байрона заключалась в его убеждающем Голосе, и он говорил, что его печатка была зачарована, чтобы защищать меня. Это не могло быть совпадением. Но разбираться с этим чудом придется позже, сейчас на меня пялились две разъяренные толпы с поднятым оружием. Пахло жареным.
— Что означает это безобразие на моем корабле⁈ — Капитан Джонс в мгновение ока превратился из своего обычного добродушного раздолбая во властного и авторитетного командира. Видно было, что он не шутит.
— Злоумышленник! — взвыл Краскон. Я рывком поднял Грэга на ноги и оттащил нас обоих подальше от человека-динозавра, у которого пена все еще шла изо рта. — Убийца!
— Ни то, ни другое! — рявкнул я, перекрывая истерику лорда-регента. Адреналин бил в голову.
— Он меня покалечил! — завопил тот, когда его брат, Кларк, наконец, удержал его за плечи.
— Он защищался! — снова заорал я и загородил одноглазому ящеру вид на моего перепуганного сына. — Он всего лишь ребенок! Ребенок, который влип по уши, но все же ребенок!
— А… ты сказал, это ребенок? — Краскон сощурил свой здоровый глаз, пытаясь сфокусироваться. Кровь все еще сочилась из-под его лапы.
— Да, мой ребенок, который, очевидно, решил спрятаться на этом корабле, — с этими словами я развернулся и в упор посмотрел на своего заблудшего отпрыска. Злость на него клокотала во мне, но я осторожно протянул ему руку, чтобы он ухватился, и вывел его вперед, чтобы все могли видеть вытянутый кинжал, торчащий из печатки на его правом пальце. — Посмотрите, на нем печать Медведевых.
Затем я повернул основание маленького кинжала, и лезвие с тихим щелчком втянулось внутрь, а на его месте на лицевой стороне перстня проступила тисненая печать.
— Это твой ребенок? — снова спросил лорд-регент, перестав, наконец, вырываться из хватки посла.
— Его зовут Грэг, и он очень сожалеет, — сказал я и приобнял его все еще дрожащее тело за плечи.
— Я… я… — прохрипел он, и я поморщился от того, как болезненно и сдавленно звучал его голос. Я сжал его плечо, заставляя замолчать.