— Если власть не хочет нам помогать, мы найдём помощь там, где власть заканчивается. Внизу.
Сет, до этого с демонстративной скукой ковырявший что-то под ногтями остриём кинжала, поднимает голову. В его глазах вспыхивает хищный огонёк. Наш павлин почуял сцену.
— Чёрный ход, говоришь? Нижние Ярусы? Это по моей части. Там слухи ползают быстрее крыс, а за пару монет можно купить чью-нибудь душу. Или, по крайней мере, информацию.
— Сет, это слишком опасно. — Голос Ады дрожит от тревоги. Она не боец, и этот мир для неё — сплошной кошмар. — Тебя там никто не знает. Ты будешь один.
— Милая… — Сет дарит ей свою самую обезоруживающую улыбку, но глаза остаются серьёзными, цепкими. — Я и сам не самый дружелюбный парень, когда надо. И я не буду один. Я буду работягой с шахты, который пришёл пропустить стаканчик после смены.
Он встаёт, и вся его фигура излучает привычную театральную энергию.
— Дайте мне одежду попроще и скажите, где находится самая грязная дыра в этом подземелье. К вечеру я буду знать всё, что говорят о вирмах, руде и о том, почему знать наверху так боится, что кто-то сунет нос в их дела.
— Таверна «Сломанная Кирка», — без раздумий бросает Кларк. — Возле западного подъёмника. Там собираются все, кто что-то слышал, видел или хочет продать. Но Ада права. Если тебя раскроют…
— Он не раскроется, — прерываю я, глядя на Сета. Этот человек-сокол меняет оперение лучше любого хамелеона с Земли. — Но план Б всё равно нужен. Рита права.
— Я пойду следом, на расстоянии, — тут же отзывается моя спутница. — Если что-то пойдёт не так, я вмешаюсь.
— Нет, — отрезает Сет, и на этот раз без всякой рисовки. — Тебя, с твоей внешностью, там заметят за версту. Я справлюсь. Не волнуйтесь. — Он подходит к Аде, мягко берёт её за руки. — Обещаю быть осторожным.
Кларк коротко кивает и выходит. Возвращается через пару минут, бросая на пол ворох грязного тряпья. В нос бьёт резкий запах пота, машинного масла и угольной пыли. Идеальный камуфляж.
Когда Сет переодевается, я с трудом его узнаю. Элегантный дуэлянт исчез. Передо мной стоит измотанный рабочий в потрёпанной кожанке и штанах с грубыми заплатами. Он ссутулил плечи, стёр с лица наглую ухмылку, и даже взгляд стал другим — тяжёлым, потухшим. Полное перевоплощение. Мастер, чёрт возьми.
Мы молча провожаем его к потайному выходу. Кларк называет его «спуском». Я бы назвал это погружением в ад. Он в двух словах описал дорогу: гигантская грузовая клеть из ржавого железа, которая с воем и скрежетом ползёт в самые недра Дальнегорска.
Едва за ним закрываются скрипучие створки, я на секунду представляю, что его ждёт. Первое — вонь. Не просто запах, а густая, концентрированная эссенция безнадёги. Смесь сырой земли, угля, пота, нечистот и чего-то кислого, металлического, от чего першит в горле.
Внизу нет света. Только тусклое, болезненное свечение редких химических ламп, выхватывающее из темноты измождённые лица и мокрые от вечного конденсата стены. Сету придётся раствориться в этой толпе — реке измотанных, озлобленных людей, текущих по узким, как щели, улицам. Каждый сам за себя. Каждый — враг.
Его цель — «Сломанная Кирка». Местный информационный узел, как сказал Кларк. Судя по названию — выгребная яма для сломленных судеб. Но именно в таких местах и всплывает вся грязь.
Я вижу, как он толкает тяжёлую, скрипучую дверь и шагает внутрь. В густой табачный дым, в гул пьяных голосов, в атмосферу застарелой злобы. Он один, в самом сердце вражеской территории.
Представление началось. И нам остаётся только ждать, опустят ли занавес над ним или над всеми нами.
Таверна «Сломанная Кирка» оказалась именно такой дырой, какой Сет её себе и представлял. Выдолбленная прямо в скале пещера, где с низкого потолка капала вода, а воздух был таким густым от пота, дешевого пойла и угольной пыли, что его можно было резать ножом. Тусклые химические лампы отбрасывали на грубые стены и угрюмые лица посетителей болезненные зеленоватые блики. Здесь пахло безнадегой.
Сет, ссутулив плечи и стерев с лица всякое подобие своей обычной наглой ухмылки, протолкался к стойке. За ней стоял массивный Террианец, чье лицо напоминало обломок скалы. Никаких вопросов. Никаких приветствий. Только вопросительный взгляд пустых, как колодцы, глаз.
— Самого дешевого, — прохрипел Сет, бросая на стойку пару медных монет. Голос он намеренно сделал грубым и уставшим.
Бармен молча наполнил щербатую кружку мутной жидкостью, от которой несло сивухой и чем-то кислым. Сет поморщился, но заставил себя сделать глоток. Гадость редкостная.