— Господин Кларк. — К нам, будто материализовавшись из тени, скользнул управляющий. Худой террианец с бритой головой и холодными желтыми глазами рептилии, которые, казалось, смотрели сквозь тебя. — Комнаты для гостей подготовлены в северном крыле. Лорд-регент размещен в укрепленных покоях под охраной.
— Хорошо, Зет. Позаботься, чтобы охрану усилили вдвое. И никого к нему не пускать без моего прямого разрешения. Никого.
— Слушаюсь. — Управляющий поклонился и растворился в тенях так же бесшумно, как и появился. Даже сквозняка не оставил.
Шелли незаметно прижалась ко мне. Я почувствовал всем телом ее мелкую дрожь.
— Макс, здесь так холодно. И дело не в температуре воздуха.
Она была абсолютно права. Это место давило на психику, высасывало силы.
— Знаю, милая. — Я обнял ее за плечи, притянув к себе. Тепло ее тела было единственным живым пятном в этом каменном мешке. — Потерпи немного. Надеюсь, мы тут надолго не задержимся.
Грэг шагал рядом, во все глаза глядя на мрачные своды. Даже Гель, его маленькая ящерка, притихла на плече, вжавшись в шею пацана. Обычно игривая и любопытная, сейчас она словно пыталась стать невидимкой.
— Пап, — шепнул он, дернув меня за рукав. — А мы тут точно в безопасности?
Рука сама легла на рукоять меча, пальцы привычно сжались. Мышцы напряглись, готовые к любой пакости.
— Пока да, — ответил я, хотя сам в этом был уверен все меньше. Что-то в этом месте заставляло все внутренние инстинкты орать об опасности.
Ужин прошел в такой же гнетущей, мертвой тишине. Длинный стол из черного дерева, тяжеленные кресла, которые казались вырезанными из цельных камней. Еда… еда была под стать обстановке. Безвкусная и бесцветная. Мясо, овощи, хлеб — все как будто из картона. Кухня террианцев, похоже, не отличалась ни фантазией, ни любовью к специям.
Когда слуги-тени беззвучно унесли тарелки, я больше не мог этого выносить.
— Кларк. — Мой голос прозвучал слишком громко в этой могильной тишине. — Может, все-таки расскажешь, что это за город? Что здесь, черт возьми, происходит на самом деле?
Посол долго молчал, вертя в когтистых пальцах тяжелый кубок с чем-то, отдаленно похожим на вино. Наконец он тяжело вздохнул и уставился на огонь в огромном камине.
— Дальнегорск — город двух миров, — медленно начал он. — Верхний город, где мы сейчас находимся, — это фасад. Красивая витрина для гостей и торговцев. Здесь живет знать, здесь вершат судьбы, рассуждают о чести и долге, при этом не видя дальше собственного носа.
— А внизу? — Рита подалась вперед, не отрывая от него пронзительного взгляда.
— Внизу — правда. — Голос Кларка стал жестким, как сталь. — Нижние Ярусы. Бесконечные шахты, жаркие плавильни, грязные трущобы. Там живет и вкалывает до смерти основная масса моего народа. Там умирают от голода, болезней и безнадеги. И там рождается та самая глухая ненависть, которую вы уже успели почувствовать в порту.
Сет с глухим стуком поставил свой кубок на стол.
— И местная знать это просто игнорирует? Делает вид, что ничего не происходит?
— Знать считает это естественным порядком вещей. — Кларк криво усмехнулся, и в этой усмешке было больше горечи, чем яда. — Высшая Каста рождена править, Низшая — служить. Так было всегда. Все проблемы внизу — лишь следствие их собственной лени и порочности. Так они говорят.
— А твой отец? — тихо спросила Ада, и вопрос повис в воздухе.
Лицо Кларка окаменело.
— Мой отец — идеальный продукт этой системы. Он искренне верит в кастовое превосходство. Болезнь моего брата он считает наказанием за слабость духа.
— Какая болезнь? — Я не мог упустить эту деталь. Это было важно.
— Рудное помешательство, — выплюнул Кларк, словно это было ругательство. — Знать презрительно зовет ее «болезнью шахтеров». Мол, соблюдали бы эти работяги простейшую технику безопасности — и никаких проблем бы не было.
— Но твой брат — не шахтер, — резонно заметил Сет.
— Вот именно. — В голосе Кларка зазвенела сталь. — И мой дед не был шахтером, когда заболел. И другие лорды из знатных родов, что сходят с ума один за другим, — тоже. — Он поднялся и подошел к огромному окну, глядя на далекие, тусклые огни нижних ярусов. — Но аристократы предпочитают не замечать очевидного. Проще списать все на чужие грехи.
— А ты заметил? — спросила Иди. До этого она не проронила ни слова, сидела бледная и неподвижная.
Кларк обернулся. В его взгляде плескалась такая застарелая, выстраданная боль, что мне на миг стало не по себе.
— Я заметил, что мой дом медленно умирает. Что мой народ превращается в озлобленных, безумных зомби. Что даже воздух здесь стал другим — тяжелым, давящим, отравленным.