Когда последний клочок земли очистился и сад снова засиял своей первозданной красотой, Шелли, совершенно обессиленная, упала на мягкую траву. Она доказала, что ее истинная сила — не в способности уничтожать и возрождаться. А в способности исцелять и созидать.
Для Грэга не было ни арен, ни садов. Арка просто вернула его туда, откуда Макс вытащил его в прошлый раз. В Темное Царство. В кошмарную пустоту, где единственной реальностью был его собственный страх. Но на этот раз все было иначе. Он был не один.
Тьма больше не пыталась его просто напугать. Она заговорила с ним. Голосом, сотканным из его собственных сомнений и тайных желаний. Голосом Краскона, голосом его настоящего отца, которого он никогда не знал.
Мальчик. Ты снова один. Они бросили тебя. Отправили на убой, как и все остальные.
«Нет, — прошептал Грэг, обнимая себя руками. — Они ждут меня».
Тьма рассмеялась, и этот смех заскрипел у него в костях. Ждут? Они сильные. А ты — слабый. Обуза. Ты видел, как они смотрят на тебя? С жалостью. Ты всегда будешь для них всего лишь мальчиком, которого нужно защищать.
Перед его глазами начали вспыхивать образы. Вот Рита заслоняет его собой от удара. Вот Макс отдает ему приказ остаться, потому что он «не готов». Вот Шелли смотрит на него с материнской заботой, как на беспомощного ребенка. Каждое воспоминание было искажено, отравлено ядом сомнения.
«Это неправда…» — Грэг затряс головой, пытаясь отогнать видения.
Но ты можешь стать сильным, — голос стал вкрадчивым, соблазнительным. — Я могу дать тебе силу. Силу, которая заставит их уважать тебя. Силу, чтобы защитить их по-настоящему. Ты больше никогда не будешь бояться. Никто больше не посмеет тебя обидеть. Ты станешь не просто частью их семьи. Ты станешь их щитом. Их богом. Просто возьми мою руку.
Из клубящегося мрака перед ним возникла фигура. Высокая, облаченная в черную броню, с глазами, горящими багровым огнем. Она протягивала ему руку в латной перчатке. И Грэг почувствовал этот зов. Зов силы. Искушение было почти непреодолимым. Перестать быть слабым. Перестать быть обузой. Заставить их гордиться им.
Он уже почти протянул свою руку. Но в последний момент он остановился. Он посмотрел на могущественную фигуру перед собой и увидел не силу. Он увидел одиночество. Такое же абсолютное, всепоглощающее одиночество, в котором он жил до встречи с Максом. Эта сила не давала друзей. Она отнимала их. Она превращала в такого же монстра, как Краскон.
Он отдернул руку, как от огня.
«Нет».
Глупец! Ты выбираешь слабость! — взревела Тьма.
«Я выбираю семью», — твердо сказал Грэг. Он закрыл глаза и перестал смотреть на кошмарные видения. Он сосредоточился на других воспоминаниях. На настоящих. Вот Макс неловко треплет его по волосам. Вот Рита учит его правильно держать нож. Вот Шелли смеется над его шуткой. Вот Сет подмигивает ему, протягивая флягу с водой. Простые. Маленькие. Настоящие моменты. Они не были пропитаны силой. Они были пропитаны любовью.
Он противопоставил всепоглощающей мощи Тьмы не свою волю, не свою силу. Он противопоставил ей простую, нерушимую привязанность. И Тьма, не выдержав этого света, отступила. Она не могла понять такую силу. Она не могла ее поглотить. Она просто развеялась, как дым. Грэг открыл глаза. Он снова был в светлом зале, рядом с остальными. И он больше не был слабым.
Когда я шагнул в свою арку, я ожидал чего угодно: боя, головоломки, встречи с призраками собственного прошлого. Но вместо этого я оказался на вершине горы, высоко над облаками. И я был не один. Рядом со мной стояла Иди, бледная, но решительная. Кажется, наше испытание было парным. Перед нами, из воздуха, соткалась фигура. Не бог, не монстр. Просто гуманоидный силуэт из чистого, белого света, безликий и бесстрастный.
Вы — лидеры. Вы — решение. Но любое решение имеет цену, — его голос был спокойным и холодным, как горный воздух. — Перед вами два пути. Выберите один.
Перед нами возникли два образа, две картины будущего.
На первой картине я увидел мир, спасенный от Тьмы. Война окончена. Но мир… потускнел. Цвета стали блеклыми, эмоции — приглушенными. Люди улыбались, но в их улыбках не было радости. Они не знали ни великой ненависти, ни великой любви. Не было ни гениев, ни злодеев. Это был мир порядка, безопасности и бесконечной, серой скуки.