«Что-то не так», — голос Сета, донесшийся с борта «Рассветного Странника», прозвучал как скрежет ножа по стеклу. Он стоял у своих приборов, и его лицо было бледным. «Макс, посмотри на небо».
Я поднял голову. Планетарная защитная сеть, сотканная из света Байрона, сияла ровным, уверенным светом. Почти вся. В самом зените, там, где раньше был эпицентр вторжения, остался один-единственный разлом. Он был не больше занозы в пальце по сравнению с тем, что было раньше, но он не исчез. Черная, рваная рана на исцеленном теле мира. И она не затягивалась. Хуже. Она начала сжиматься.
«Что за чертовщина происходит?» — я прищурился, пытаясь разглядеть детали.
«Он не закрывается! — Сет лихорадочно тыкал пальцами в свой планшет. — Он коллапсирует! Всасывает в себя все! Энергию щита, остатки материи Тьмы, даже свет! Он создает… сингулярность! Точку с бесконечной плотностью!»
Разлом съеживался все быстрее, превращаясь в идеальную черную точку, окруженную искаженным, дрожащим ореолом. Наступила абсолютная, противоестественная тишина. Исчезли все звуки: шелест волн, гул двигателей нашего корабля, даже гул самого воздуха. Словно весь мир затаил дыхание перед последним, решающим ударом.
Рита шагнула вперед, ее рука легла на рукоять клинка. «Это не конец».
«Он не убегает, — прошептала Иди, опираясь на Грэга. Ее глаза были широко раскрыты и смотрели на точку в небе. — Он не отступает. Он… собирается. Как змея перед броском. Вся его ненависть, вся его суть… он сжимает ее в один кулак».
Она была права. Это был не вздох облегчения умирающего зверя. Это был вдох перед последним, самым яростным ревом.
Точка в небе перестала сжиматься. На одно бесконечное мгновение она просто висела там — абсолютное ничто в центре всего. А потом она начала разворачиваться. Не взрыв. Это было нечто обратное. Из пустоты, как чудовищный цветок, распускалась фигура. Она не летела, не падала. Она просто… проявлялась. Росла, нарушая все законы перспективы и здравого смысла, заполняя собой небо.
Я видел много всякой дряни. И на Земле, и здесь. Но ничего подобного. Это было не просто существо. Это было воплощение неправильности. Живой парадокс размером с гору. Его тело было асимметричным, текучим, словно кошмар скульптора, пытающегося изваять саму идею хаоса. Одна рука — сплетение сотен щупалец, другая — исполинский клинок из черного, как ночь, обсидиана. Ног не было — его торс переходил в клубящуюся массу тьмы, которая касалась поверхности океана. А вместо лица… вместо лица была воронка, закручивающаяся спиралью в бездну, где не было ни света, ни надежды.
Но страшнее всего было не то, что я видел. А то, что я чувствовал. От этой твари исходила аура чистого, концентрированного нигилизма. Это не была злоба или ярость. Это было холодное, бесстрастное желание, чтобы все просто прекратилось. Чтобы не было ни света, ни тьмы, ни жизни, ни смерти. Чтобы наступила абсолютная, вечная пустота. Это чувство проникало под кожу, в кости, в душу. Хотелось просто лечь на этот сияющий белый песок, закрыть глаза и больше никогда не вставать.
«Оно… пустое, — Грэг схватился за голову, его лицо исказилось от боли. — Совсем пустое. И оно хочет, чтобы все стало таким же».
«Это анти-жизнь, — выдохнула Шелли, и ее огненные крылья за спиной вспыхнули ярче, словно инстинктивно борясь с нахлынувшим холодом. — Это дыра в ткани мира. Ошибка в коде творения».
Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль немного отрезвляла, прогоняя апатию. М-да. Кажется, финальный босс решил не мелочиться и явиться на поле боя лично. И он был больше, чем все, что я мог себе представить.
«Так, — я заставил себя говорить ровно, хотя голос предательски дрогнул. — Значит, вот так выглядит сама Тьма, когда ей негде прятаться. Ну что ж. Познакомимся поближе».
Аватар закончил свое формирование. Он замер на мгновение, возвышаясь над океаном, как памятник отчаянию. А потом он сделал свой первый шаг. Это было медленное, почти ленивое движение. Та часть его тела, что служила ногой, опустилась на поверхность океана. И вода под ней не вскипела, не разлетелась брызгами. Она просто… исчезла. С оглушительным шипением, словно сама ткань пространства рвалась, на месте его «стопы» образовался гигантский, идеально круглый провал, из которого валил пар. Он не наступил на воду. Он ее стер.