Он собрал все свои самые светлые воспоминания — о смехе, о дружбе, о любви, о принадлежности к семье — и противопоставил их этой точке. Он не атаковал. Он просто встал рядом и зажег свой маленький, теплый фонарик в этой бездонной тьме. Он создал контраст. Он подсветил эту точку отчаяния светом надежды. И отправил этот образ, этот путь, эту карту прямо в сознание Макса.
Аватар ревел от боли, нанесенной Шелли, и его движения стали хаотичными. Он молотил руками по собственному телу, пытаясь избавиться от источника агонии. Мы с Ритой едва держались на ногах, уворачиваясь от этих слепых, яростных атак. Мы выиграли время, но проигрывали войну.
И тут в моей голове взорвалась сверхновая. Это не был голос Иди. Это было… чувство. Образ. Карта, нарисованная не чернилами, а эмоциями. Я увидел то, что видел Грэг. Бесконечную пустоту и крошечную, тускло мерцающую в ней точку. Ядро. Сердце этого монстра. Оно было не в груди, не в голове. Оно было везде и нигде одновременно. Но теперь я знал, где оно. Я знал, куда бить.
«Рита!» — крикнул я.
Она обернулась, и в ее глазах я увидел вопрос. Не было времени на объяснения. Я просто посмотрел на нее, и она все поняла. В этом и была наша сила. Мы были одним целым. Она кивнула, ее лицо стало маской холодной ярости.
«Я отвлеку его!»
Она бросилась вперед, прямо к зияющей ране, оставленной Шелли. Она была приманкой. Маленькой, отважной кошкой, дразнящей тигра, чтобы дать своему партнеру шанс нанести смертельный удар. Аватар, почувствовав новую угрозу своему уязвимому месту, взревел и сосредоточил все свое внимание на ней.
А я… я остался один. Я закрыл глаза, стоя на спине этого бога-разрушителя. Я перестал думать о бое, о страхе, о боли. Я сосредоточился на другом. Я почувствовал стальную решимость Риты. Я почувствовал жертвенную любовь Шелли, лежащей без сознания на корабле. Я почувствовал отчаянную смелость Грэга, зажегшего свой огонек во тьме. Я почувствовал мудрое спокойствие Иди, державшей нас всех вместе. Я почувствовал наследие Байрона, тяжестью лежавшее на моей ладони в виде перстня. Я протянул руку и коснулся этого перстня. И через него я почувствовал их всех. Весь Альянс, сражающийся внизу. Весь этот проклятый, прекрасный, несовершенный мир, который не хотел умирать. Вся их надежда, вся их воля к жизни хлынула в меня единым потоком. Мой меч в руке начал сиять не своим, а их светом. Я перестал быть просто Максом Медведевым. Я стал острием копья, которое держал в своих руках целый мир.
Я открыл глаза. Мир вокруг был прежним, но я видел его иначе. Я видел не только колышущуюся плоть Аватара, но и невидимые нити его воли, его структуры. И я видел ее. Точку. Она пульсировала тусклым, больным светом прямо передо мной, скрытая под толщей темной материи.
«Сейчас», — прошептал я.
Это был не выпад. Это был единственный, идеально выверенный шаг. Я не пронзал плоть. Я прошел сквозь нее, как сквозь туман. Все мое существо, вся собранная в нем надежда, вся вера моих друзей, вся любовь моей семьи — все это было сконцентрировано на кончике моего меча. И этот кончик коснулся ядра.
Не было взрыва. Не было крика. Произошло то, чего не могло быть. В точку абсолютного, изначального одиночества я влил каплю чистой, незамутненной любви и единения. В бесконечную апатию я впрыснул дозу отчаянной надежды. Это был парадокс, который не могла выдержать сама ткань реальности. Это было все равно что смешать материю и антиматерию.
Аватар замер. Его хаотичные движения прекратились. Он медленно повернул свою голову-воронку и посмотрел на меня. И в этой бездонной пустоте я на мгновение увидел не ненависть, а… удивление. А потом он начал рассыпаться.
Нет, не так. Он не рассыпался и не таял. Он начал сворачиваться, коллапсировать сам в себя. Его исполинская фигура начала сжиматься, втягиваясь в ту самую точку, из которой он появился. Руки, торс, голова-воронка — все устремилось в бесконечно малый центр, как вода в сливное отверстие. Без звука, без света, без спецэффектов. Просто. Исчезновение.
Через секунду на его месте не было ничего. Только спокойное небо, сияющая защитная сеть и мы с Ритой, стоящие в пустоте. Земля под ногами исчезла. Мы начали падать. Последнее, что я помню, — это рев двигателей «Рассветного Странника» над головой и силуэт Риты, летящей рядом. А потом наступила темнота. Но это была не враждебная, всепоглощающая тьма. Это была обычная, мирная темнота от усталости. Мы победили. По-настоящему. На этот раз — окончательно.