«Он концентрирует силы для удара по землям На’би, — хрипло заключил Грэг, и его взгляд метнулся в сторону пустого стула, на котором должна была сидеть Иди. — Генерал… он направляет потоки туда. Он хочет отрезать нас от них».
«Мы не можем позволить этому случиться, — голос Байрона был твердым, как сталь. Он стоял у карты, и его лицо было похоже на высеченную из гранита маску. — Потеряем На’би — потеряем всякую надежду на исцеление мира. Но лобовая атака на Кроули — это самоубийство. Его замок превращен в крепость. Тысячи тварей. Мы просто увязнем в обороне и потеряем армию, которой у нас и так нет».
«Значит, не лобовая атака», — я шагнул к карте. Все взгляды обратились ко мне. «Это не крепость. Это командный пункт. А у любого командного пункта есть голова. Отрубим голову — и тело на какое-то время будет парализовано. Это даст нам окно. Даст Иди время. Нам нужна хирургическая операция. Малая группа. Быстрый удар в самое сердце».
В кабинете повисла тишина. Все понимали, что я только что описал. Билет в один конец.
«Я поведу отряд», — сказал я, не оставляя места для дискуссий.
«Мы поведем отряд», — поправила меня Рита, вставая рядом. В ее голосе не было ни пафоса, ни сомнений. Это был просто факт. Как восход солнца. Куда я, туда и она.
«Ну, раз уж у нас намечается семейная вылазка на пикник в преисподнюю, то вам определенно понадобится тот, кто разбирается в местных деликатесах, — Сет с ленивой грацией поднялся со своего кресла. Он попытался улыбнуться, но вышло криво. — К тому же, кто-то должен следить, чтобы ваше новенькое оружие не дало сбой. Я иду».
Байрон долго молчал, глядя на нас троих. Он не отговаривал. Он знал, что это бесполезно, и знал, что другого выхода нет.
«Возьмете десятерых лучших из моих людей и отряда Кларка. Тех, кто уже видел Тьму вблизи и не сломался. „Рассветный Странник“ доставит вас как можно ближе под покровом облаков. Дальше — пешком. Ваша цель — тронный зал. Только он. Не ввязывайтесь в затяжные бои. Вы — скальпель, а не топор. Вырвать опухоль и убраться к чертям, пока организм не опомнился». Он перевел взгляд на меня. «Макс. Кроули — не просто предатель. Грэг видел его ауру. Он не марионетка. Он — жрец. Он верит в то, что делает. Такие — самые опасные. Будь готов ко всему».
Я кивнул. Жрец. Отлично. Не хватало нам еще религиозных фанатиков. Я посмотрел на Грэга. Он смотрел на меня, и в его взгляде была отчаянная мольба — взять его с собой. И ярость от того, что он не может пойти. Я подошел к нему и положил руку ему на голову, взъерошив волосы.
«Ты свою работу уже сделал, солдат. Лучше всех нас. Теперь отдыхай. И жди нас к завтраку».
Он ничего не ответил, только крепче сжал кулаки. Я отвернулся и пошел к выходу. За спиной я чувствовал его взгляд. Взгляд ребенка, который слишком быстро повзрослел, и которого мы снова оставляли одного.
Ночь над землями Кроули была больной и неживой. Луна, тусклая и бледная, как глаз мертвеца, едва пробивалась сквозь плотную пелену ядовито-лиловых облаков. Наш «Странник», тяжело гудя, крался в этой рваной дымке, словно контрабандист, везущий запретный товар. Мы высадились в паре километров от замка, в мертвом, обугленном лесу, и дальше двинулись пешком. Воздух здесь был другим. Он пах не просто сыростью и гнилью. Он пах отчаянием. Даже тишина была неправильной, давящей, словно из мира высосали все звуки, кроме тихого, почти неслышного гула, который ощущался скорее кожей, чем ушами.
Замок Кроули возник перед нами внезапно. Он не вырос из-за холма. Он просто проявился из мрака, словно всегда был здесь. Это был уже не замок. Это была раковая опухоль на теле земли. Каменные стены, некогда серые и величественные, теперь были черными, маслянистыми, покрытыми пульсирующими наростами и венами из застывшей тьмы. Высокие башни изгибались под неестественными углами, будто сам камень корчился в агонии. Над главной башней клубился черный вихрь — средоточие силы, наш маяк.
«Красивый вид. В буклетах для туристов выглядело иначе», — прошептал Сет, проверяя крепления на своем арбалете. Болты были особенные — с наконечниками из нашего нового, солнечного металла.
«Тихо, — скомандовал я. — Двигаемся. Рита, ты и твоя пятерка — левый фланг, заходите со стороны старой часовни. Сет, ты с остальными — за мной, через главные ворота. Встречаемся у входа во внутренний двор. Не геройствовать. Наша задача — прорваться. Пошли».
Мы двинулись вперед, растворяясь в тенях. Первых часовых мы сняли бесшумно. Это были уже не люди. Искаженные, вытянутые фигуры с горящими фиолетовым огнем глазами, одетые в лохмотья гвардейской формы. Они патрулировали стены, но их движения были вялыми, сомнамбулическими. Они не ожидали нападения.
Тревогу подняли, когда мы уже были у ворот. Пронзительный, нечеловеческий вой разорвал тишину, и из всех щелей, из-под земли, с черных стен на нас хлынул поток тварей. Низшие демоны, та самая «саранча», которую описывал Грэг. Волна визжащей, клацающей тьмы.
«К бою!» — мой крик потонул в их вое.
И в этот момент ночь озарилась золотом. Наши клинки, до этого скрытые под плащами, вырвались на свободу. Десяток маленьких, яростных солнц в кромешной тьме. Первые ряды тварей врезались в нашу стену из стали и света и… испарились. С громким, злобным шипением, как вода на раскаленном масле, они просто исчезали, оставляя после себя лишь запах озона.
Началась резня. Это был не бой. Это была работа. Мы действовали как единый, слаженный механизм. Я и Сет в центре, пробивали брешь. Наши гвардейцы, вооруженные солнечными мечами и копьями, прикрывали фланги, не давая волне сомкнуться за нашей спиной. Слева, у часовни, вспыхивали новые всполохи света — это вступила в бой группа Риты.
«Макс, слева!» — крик Сета заставил меня обернуться. Из тени выскочила тварь покрупнее — один из «Надсмотрщиков». Человекоподобный силуэт, сотканный из плотной тьмы, замахнулся на меня своим призрачным хлыстом. Я ушел в сторону, и хлыст с треском ударил по каменным плитам, оставляя на них дымящийся след. Не дожидаясь второго удара, я сделал выпад. Мой кинжал вошел в тварь по самую рукоять. Раздался оглушительный визг, и Надсмотрщик взорвался изнутри, осыпав меня пеплом и волной холода.
«Прорываемся!» — проревел я, отбрасывая ногой мелкую тварь, пытавшуюся вцепиться мне в ногу. Мы не стояли на месте. Мы двигались вперед, оставляя за собой просеку из света и смерти. Каждый взмах меча, каждый выстрел арбалета Сета, каждый удар копья был выверен и точен. Мы были машиной, и нашей единственной целью был тронный зал.
Мы вышибли массивные, окованные железом двери тронного зала одним ударом тарана, который притащили с собой. После оглушительного грохота и визга сражения снаружи, тишина внутри показалась неестественной, оглушающей. Мы ворвались внутрь, готовые к бою, и замерли. Тронный зал был неузнаваем. Величественные гобелены, рассказывающие об истории рода Кроули, превратились в черные, гниющие тряпки, на которых извивались живые, меняющиеся узоры. Высокие стрельчатые окна были затянуты черной паутиной, сквозь которую не пробивался ни один луч больной луны. А в центре, на возвышении, стоял трон. Он был вырезан не из камня или дерева. Он был сделан из чего-то похожего на черный, застывший кристалл, внутри которого медленно перетекали сгустки тьмы.
На троне сидел он. Лорд Кроули. Но от прежнего лощеного, холеного аристократа с бегающими глазками не осталось и следа. Он был одет в длинные, тяжелые одеяния из темно-фиолетового бархата, расшитые серебряными рунами, которые причиняли глазам физическую боль. Его лицо было бледным, почти прозрачным, но глаза… Глаза горели ровным, бездонным фиолетовым пламенем. Это был взгляд не человека, а сущности, смотрящей на нас из другой, чуждой вселенной. Он не был одержим. Он был… соединен. Он стал аватаром, сосудом для чего-то древнего и ужасного. В руках он держал черный посох, увенчанный таким же фиолетовым кристаллом, который пульсировал в такт биению невидимого сердца.