«Что „оно“? Опять гениальная идея, которая никуда не ведет?» — проворчал старик.
Но Сет его не слышал. Его палец дрожал, когда он вел им сначала по карте, а потом по воздуху, повторяя изгиб одного из символов.
«Смотрите! Просто смотрите!» — его голос сорвался от возбуждения. Он схватил карту и положил ее рядом со свитком на пол. «Вот! Этот символ! Видите этот плавный изгиб и резкий излом в конце? А теперь посмотрите на карту! Это же точное, до градуса, повторение линии Великого Горного Разлома! А вот эта маленькая спираль…» Он ткнул пальцем в другую руну. «Это месторождение грозового кварца на юге, известное своими энергетическими вихрями! Мы видим его на карте как спираль лей-линий!»
Бруно недоверчиво прищурился, наклонился над картой, потом над свитком. Его скепсис начал таять, сменяясь изумлением. «Не может быть…»
«Может! — воскликнул Сет, уже не сдерживая триумфа. — Это не просто язык! Это язык-описание! Это картография! Они не писали „здесь находится разлом“. Они рисовали его! Их символы — это и есть мир! Каждая руна — это миниатюрная, энергетически заряженная схема реального объекта!»
Иди подошла ближе. Она опустилась на колени, закрыла глаза и положила одну руку на карту, а другую — на свиток.
«Тепло… — прошептала она. — Одинаковое. Он прав. Энергетическая подпись символа и подпись разлома на карте… они идентичны. Слова не просто описывают место. Они и есть это место. Его суть. Его формула».
Наконец-то. Ключ был найден. Это был не словарь и не грамматика. Ключом к языку Создателей была сама планета. Ее география, ее потоки энергии, ее скрытая структура. Они не писали о мире. Они писали миром. В библиотеке больше не было отчаяния. Воздух звенел от напряжения, от предвкушения величайшего открытия. Они сорвали с замка первую, самую тяжелую печать.
С новым ключом работа пошла с невероятной скоростью. Они превратились в единый механизм, идеально отлаженный и нацеленный на результат. Бруно, вооружившись своими картами и линейками, «переводил» географическую и геологическую составляющую символов. Сет, используя свои знания алхимии и энергетики, расшифровывал данные о магических потоках и свойствах материалов. А Иди, как главный настройщик, связывала все это воедино, улавливая намерение, цель, заложенную в каждую команду. Главный свиток, до этого бывший неприступной крепостью, начал медленно открывать свои тайны.
«…протокол первичной инициализации системы…» — бормотал Бруно, водя пальцем по строке.
«…требует прямого доступа к центральному регулирующему ядру…» — подхватывал Сет, делая пометки на своем листе.
«…во избежание каскадного повреждения системы при несанкционированном вмешательстве…» — тихо закончила Иди, и ее лицо было серьезным.
Постепенно, из разрозненных фрагментов, перед ними начала вырисовываться общая картина. Это был не просто план защиты. Это была инструкция к главному компьютеру целой планеты. У Ашена, этого гигантского, живого организма, было ядро. Центральный процессор, который Создатели называли просто и емко — «Сердце Ковчега».
«Это… невероятно, — выдохнул Бруно, откидываясь в кресле и протирая глаза. — Судя по этим данным, Сердце Ковчега способно инициировать полную перезагрузку всей энергетической системы Ашена. Это как… как форматирование жесткого диска. Оно может стереть „вирус“ Тьмы, очистить саму ткань реальности от заразы, вернуть мир к его исходным, „заводским“ настройкам».
«Но есть проблема, — Сет указал на последнюю расшифрованную секцию. Она была выделена красным, пульсирующим светом. — Защита от дурака. Гениальная и смертельно опасная. Чтобы получить доступ к Сердцу, нужно доказать системе, что ты не являешься частью вируса. Нужно пройти серию… „диагностических тестов“».
Иди кивнула. «Я чувствую это. Преграды. Испытания. Они заперли пульт управления в сейф с несколькими замками. И каждый замок — это проверка. На силу, на волю, на чистоту намерений. В тексте они названы „Испытаниями Первых Хранителей“».
Они замолчали, осознавая масштаб открытия. У них был путь к спасению. Не просто способ отбиться от врага, а возможность вырвать болезнь с корнем и исцелить мир. Но этот путь лежал через серию неизвестных, смертельно опасных испытаний, созданных существами, которые считали себя богами. И цена провала была не просто смертью. Ценой была окончательная и бесповоротная гибель всего.
Оставался последний фрагмент. Небольшой кусок пергамента, который, казалось, не имел никакого отношения к остальным свиткам. На нем не было сложных, многомерных рун. Там была лишь карта звездного неба. Простая, изящная россыпь точек и линий, изображающая несколько созвездий.
«Бессмыслица, — Бруно раздраженно постучал по ней пальцем. — Я знаю эту группу созвездий. Это „Корона Странника“. Ничего примечательного. К чему она здесь?»
«Может, это просто украшение?» — предположил Сет, но сам в это не верил. Создатели не делали ничего «просто так».
Иди взяла пергамент в руки. Она долго смотрела на него, потом закрыла глаза.
«Нет… — прошептала она. — Это не просто звезды. Они… холодные. Это зимнее небо. Они видны так только в самую длинную ночь года. В день зимнего солнцестояния».
Бруно хлопнул себя по лбу. «Конечно! Астрономический замок! Положение звезд указывает на определенную дату! Но это не дает нам координат. Это просто точка во времени, а не в пространстве».
Но Сет уже снова был в своей стихии. Время, пространство, энергия… для него это были лишь разные стороны одного и того же. Он схватил звездную карту, а затем принес еще две — геологическую, с нанесенными на нее лей-линиями, и старую морскую карту, показывающую океанические течения. Он аккуратно положил их друг на друга на световом столе, который использовал для изучения алхимических формул.
«Если Создатели использовали географию как часть языка, — бормотал он, выравнивая карты, — то они должны были использовать все. Землю. Небо. И воду».
И когда он наложил третий слой — прозрачную карту течений — на два других, все трое замерли. Линии сошлись. Золотые нити лей-линий, синие изгибы океанских течений и серебряные точки звезд наложились друг на друга, образовав сложный, но безошибочный узор. И в самом центре этого узора, в точке, где пересекались три самых мощных потока — небесный, земной и водный — ярко вспыхнула одна точка. Крошечный, ничем не примечательный островок посреди бескрайнего Священного Океана, на который не наносили на карты, потому что он был скрыт в центре вечного штормового котла.
Иди смотрела на эту светящуюся точку, и в ее памяти всплыло слово из древних, забытых легенд. Слово, которое произносили шепотом, рассказывая страшные сказки непослушным детям.
«Остров Безмолвия», — выдохнула она.
Они нашли его. Место, где находился вход к Сердцу Ковчега. Самое защищенное, самое мифическое и самое недоступное место во всем Ашене. И теперь перед ними встала новая, еще более невыполнимая задача: как, черт возьми, туда добраться.
Корабль качало на волнах, но это не мешало мне лежать без сна, слушая размеренное дыхание Риты рядом. Завтра мы высадимся на Остров Безмолвия, и каждый из нас понимал — это может стать нашим последним рассветом. Мысли крутились в голове, не давая покоя.
— Макс? — тихий голос жены прорезал тишину каюты. — Ты не спишь?
— Не получается, — признался я, поворачиваясь к ней. Лунный свет, пробивавшийся через иллюминатор, мягко освещал ее встревоженное лицо. — А ты?
— Тоже. — Рита придвинулась ближе, и я почувствовал тепло ее тела через тонкую ночную рубашку. — Все думаю о том, что будет завтра. А если мы… если что-то пойдет не так?
Я обнял ее крепче, зарываясь лицом в шелковистые волосы. Аромат жасмина и что-то uniquely ее — землистое, дикое — успокаивал, но не мог полностью заглушить тревогу.
— Этот остров… там столько всего неизвестного, — продолжила она. — А если я потеряю тебя? Или ты потеряешь меня? Я не смогу этого вынести.
— Эй, — я приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Мы справимся. Вместе. Мы всегда справляемся.