– Но что теперь делать, где взять силы для освоения наших бесконечных просторов? Что же делать? – тихо в раздумье сказал Достоевский.
-Что делать, погружаться в пространство, осваивать его. Евразия огромна, это центр мира. Именно на это оси крутиться вся история человечества. Конечно, небольшой полуостров под названием Европа последние несколько сотен лет возомнил о себе, что это центр мира, но это не надолго. Именно в Евразии всегда происходили главные события мировой цивилизации и именно здесь будет создаваться будущее. Но что самое главное Евразия это еще и духовный центр мира, именно …
И в этот момент все изменилось. Все поплыло, замельтешило, стало совершенно иным. Вместо тихой беседы двух философов - пыль, крики людей, ржание лошадей, лязг метала. Все вокруг наполнилось движением. Я понял, что нахожусь в колеснице, в которую впряжена пара невысоких, косматых лошадей. Рядом со мной возничий, который смотрит на меня испуганным взглядом. Весь его вид говорит только одну фразу: « Что делать, что теперь делать?» И в этот момент я осознаю, что я должен рвануть вперед, в самый эпицентр битвы. Я вырываю поводья и кнут у колесничего и что есть силы начинаю хлестать лошадей. Моя колесница устремилась вперед. Не оборачиваясь, я чувствую, что за моей спиной все пришло в движение. Другие колесницы, так же как и я, бросились в атаку на врага, который вот-вот мог переломить весь ход сражения в свою пользу. Я не мог этого допустить, я слишком далеко зашел в своем степном походе, что бы вот так, среди просушенных на степном ветру ковылей сложить свою голову и потерять верную мне армию. Вперед, только вперед и да помогут мне боги. Мой порыв увлек за собой всю армию, которая начинала уже колебаться. Видя, как их царь бросается в атаку, они устремились за мной. Неожиданно колесо моей колесницы налетело на большой камень и я не удержавшись вылетел из нее. Удар о землю и я проваливаюсь в темноту.
Тьма, бесконечная тьма окутала меня. Я завис в пустоте, завис в пространстве, в котором нет ничего: нет ни времени, ни самого пространства. Только привычка ощущения собственной самости и телесности не позволяет мне раствориться в этой пустоте. Первое что я подумал и что было неожиданным для меня самого, это всплеск эмоций связанных с битвой, в которой я только что участвовал. Удивительно было то, что я понимал и осознавал себя во сне, и при этом мог на все происходящее рефлексировать находясь, как бы за кадром происходящего. Я понял, что это были мои видения из далекого детства. Но если тогда это были только смутные образы, то сейчас было все очень реально, более чем реально. Но почему я теперь здесь. В этой пустоте. Я умер? Я погиб в битве и теперь вспоминаю свою смерть? Или это нечто другое?
Постепенно я начал различать какие-то световые пятна. Прошло еще какое-то время, я понял, что нахожусь между двумя плоскостями, которые постоянно вибрируют и меняют свой цвет. Они были похожи на бесконечные мембраны. Я неожиданно ощутил под ногами некую опору, на которой мог стоять. И в этот момент я почувствовал все нарастающий ритм, вибрацию, которая начала захватывать мое тело. Я начал двигаться в такт этому ритму. Тело ожило в каком-то странном обрядовом танце похожем на танцы американских индейцев и…
И снова все изменилось. Писатели пошли дальше, растворяясь в бескрайности степного раздолья, а на том месте, где только что они обсуждали судьбы России, стоял Ленин. Но выглядел он совершенно иначе. В нем не было ничего карикатурного, что так меня забавляло в прежних снах. Это был пожилой, уставший от жизни человек, который с тоской смотрел в след спускающимся с холма фигурам.
- Добрый день Дорофей, как поживаете? - от обращения ко мне по моему первому имени я немного опешил.