- Нет! Мне для друга. - поторопился с ответом Кен, и пошевелив пальцами, продолжил, - Можете ему сделать, вот, как вы назвали?
- Кофезиньо?
- Да!
Девушка отвернулась, чтобы зашуршать пакетиками, постучать ложками и банками, заняться всеми теми действиями, что в конце приводят к результату в виде стаканчика кофе. Кен отвернулся к окну и присел на барный стул, вытянув одну ногу. Еще раз покосившись на пятнышко багрянца, нежно подтянул сумку, чтобы листочку было удобней взглянуть туда, куда смотрел Кен. За окном бушевал ветер и сотни, а то и тысячи собратьев храброго листа, летали туда-сюда, подчиняясь силе воздушных потоков.
«Глупый ветер, - подумал Кен, - столько ненужных усилий тратит впустую. Ведь если приложить вектор на двадцать градусов левее, тогда для приведения массы в движение, понадобится затратить меньше энергии. Дурачок». Размышления настолько захватили его мысли, что на мгновение возникло желание достать бумагу для записей и рассчитать для ветра оптимальные направления и необходимые усилия для его хулиганских выходок. Листочек же молча смотрел на улицу и о чем он думал в том момент, Кен не мог представить.
- Динь-динь! - пропела бариста, - Ваш кофе готов.
Кен повернулся и увидел на стойке два бумажных стаканчика с кофе. Один большой, для него, и один маленький, для нового друга.
- Звонок сломался, - смутившись, сообщила бариста.
- Спасибо! - поблагодарил Кен, и, вытащив телефон, расплатился. Он подхватил стаканчики с кофе и прежде чем сделал шаг к выходу, голос девушки остановил его.
- Извините! - Кен оглянулся, и девушка показала на пол, где незаметно отцепившийся листочек сиротливо лежал на чистом полу, - У вас что-то упало.
- Это мой друг, - Кен почему-то опечалился.
Приподнявшись на цыпочки, бариста чуть сощурила глаза, пытаясь разглядеть маленький кленовый листик.
- Это же просто листок, который упал с дерева. Наверное, его занесло с улицы.
- Нет, мы с ним познакомились полчаса назад, он решил посмотреть мир и попутешествовать. - Кен поставил кофе обратно и, подхватив листик с пола, подул на него, очищая от невидимых глазу пылинок. - Теперь с ним все в порядке.
Кен решил, что лучше положить листик в карман, и попозже решить, что с ним делать.
- Он ничего не увидит, - в голосе девушки проскользнула легкая грусть.
- Что? - Кен с недоумением посмотрел на обычно молчаливую и улыбчивую бариста.
- Там, - она указала на карман, куда Кен запрятал листок, - он не увидит мир. В кармане темно, он как кокон или яйцо пускает внутрь только слабые отблески яркого света.
- Точно… - у Кена сердце забилось чуть быстрее, он вспомнил, что также похоже в детстве и отрочестве, родители оберегали его от неприятностей, не разрешая гулять допоздна или же самому, без сопровождения, ехать на относительно далекие расстояния. И до самого окончания школы, Кен, словно этот яркий одинокий листик, жил в маленьком кармане заботы родителей. Лишь только поступление в университет и найденная работа после него, позволили ему выйти за пределы привычного мира. А сейчас, он уже живет в коконе, который сам для себя создал.
- Если хотите, я могу дать вам пакетик, целлофановый. Он прозрачный и ему будет светло, - бариста несмело улыбнулась, в ее голосе прозвучали нотки участия.
- Пожалуй, - Кен наконец-то озвучил универсальное слово, в последние месяцы обретшее для него сакральное значение. И тут же, с тщательно скрываемым смущением, бросил взгляд по сторонам, точно кто-то заметил, что он только что вслух произнес нечто неприличное или интимное.
Бариста вопросительно подняла бровь и Кен с непривычной для себя суетливостью вынул яркое пятно листочка наружу, который полыхнул багрянцем в его руках, как будто благодаря за возвращение к свету.
В небольшом пакете листок отчего-то скукожился и потерял свою храбрость. Теперь он выглядел так, что казалось, его просто донесут до урны, чтобы выбросить.
Кен и девушка с удивлением стали рассматривать печальный листок. Немного повозившись, Кен вытащил его обратно. Медленно, секунда за секундой к листу возвращалась его очаровательность. Еще мгновение и он воспрянет. Наденет пробковый шлем или скафандр, крикнет о готовности путешествовать и потребует более не оглядываться назад.
- А можно его потрогать? - раздался тихий шепот, и Кен, с удивлением, осознал, что он не один сейчас любуется бравурным маршем солдата в багряном.
- Да, конечно, - Кен положил листок в робкую ладонь.
- А как его зовут?
- Не знаю, - задумчиво протянул Кен, - а как будет клён на казахском?
- Үйеңкі, - ответила девушка, подняв листик к свету и любуясь узором прожилок на свету.