Вот и сейчас забрался на баскетбольное кольцо и запустил оттуда шляпу: пусть, мол, Ася побегает, как собачка. Но шляпа не спланировала вниз, как положено соломенной шляпе в безветренный день, а наоборот — взлетела и спокойненько улеглась на ветках сосны.
— Доставай немедленно! — закричала Ася.
— Щеглов! — крикнула вожатая Лена. — Сейчас же слезай оттуда!
— Мартыш, ты стоишь на воротах или нет? — возмутилась Наташка Ястрова.
Мартыш показал обезьянью рожу, спустился на землю и побежал к воротам. Ася беспомощно оглянулась. Никто уже не смотрел на нее. Пришел тренер Жора, и даже Колька Огурцов, обожающий футбол, не видел, что произошло. Ася подошла к дереву. Она хоть и не спортсменка, но на дерево забраться сумеет. А сосна, будто этого и ждала, сама подталкивала ее вверх, упругие ветки пружинили под пятками, и Ася быстро добралась до своей африканской шляпы. Протянула руку и… замерла.
На краю шляпы сидел маленький человечек в красном колпачке. Ася зажмурилась, открыла глаза. Человечек сидел, болтал ножками-босоножками. И даже рукой Асе помахал приветственно. Такой настоящий, в зеленых шароварах, зеленой курточке на молнии и в красном колпачке.
— Колпак я у Горыныча одолжил, — сказал человечек, настоящий человечек, только ростом с мизинец. — Мой куда-то запропастился.
— А… кто такой Горыныч?
— Это мой брат.
— А почему Горыныч?
— Зовут так.
— Зовут? А почему так зовут?
— Ну… мама так назвала. Тебя вот тоже интересно зовут. Пра-аско-овья-а…
— Можно просто Ася. Ой, а откуда вы знаете? — удивилась Ася.
Маленький человечек смутился, пробормотал что-то невнятно и сказал:
— Меня зовут гном Сева.
— Настоящий гном?!
— Настоящий. Только еще не очень взрослый.
Ася села на ветку, прижалась к стволу спиной. Гном Сева спрыгнул со шляпы на ветку пониже, посмотрел на Асю веселыми карими глазами.
— Нас тут много в лесу и в лагере. Василий Николаевич нас любит.
— Василий Николаевич?! Наш директор?
— Ну да! С ним еще мой папа дружил, когда Василий Николаевич маленьким был.
— А сейчас не дружит?
— Ну почему же? — улыбнулся гном Сева. — Дружит, конечно. Только у дяди Васи дел много. Вздохнет иногда: «Одни заботы, Степан, так и жизнь пройдет…»
— А Степан… ой, то есть папа ваш, он что?
— А что папа? Вздохнет утешительно и скажет: «Жизнь без забот не бывает, заботы — это и есть жизнь».
Ася смотрела на гнома Севу во все глаза. Ну, надо же! Настоящий гном! Славный такой, большеглазый, улыбчивый, рыжие вихры торчат из-под колпачка.
— А у меня вот шляпа, — сказала Ася, чтобы продолжить разговор и чтобы гном Сева не исчез. — Как-то залетела сюда непонятно. Мартыш этот такой противный!
Сева переступил ножками-босоножками, виновато засопел.
— Извини, пожалуйста. Шляпу я сюда поднял. Ты же не хотела в футбол играть, вот я и подумал… Хотя, конечно, нехорошо это… я тебя… ну… на дерево лезть заставил…
— Ой, да ты что! Огромное спасибо! Я люблю по деревьям лазить, а футбол терпеть не могу.
И Ася посмотрела вниз на поле, где одна половина отряда гонялась за мячом, а вторая старательно болела.
— А как вы сумели шляпу поднять? — спросила Ася.
— А я ветерок оседлал, и вместе с Горынычем подняли. Горыныч — летучий гном, а ветерок — мой давний знакомый, ему ведь несложно.
— Летучий гном? Он летает?
— Ну да!
— А вы?
— Я не умею. Только можно мне «ты» говорить, я же не взрослый.
— Ладно, — согласилась Ася. — А где сейчас Горыныч?
— Я здесь! — с верхних веток спланировал и сел рядом с Севой еще один гном. Он был повыше ростом, с черным ежиком жестких волос, в красном комбинезоне с большими пуговицами. А колпачок у него был желто-золотистый.
— Я колпак у Ежа одолжил, — сказал он. — Привет, Прасковья!
— Здравствуйте, а кто такой Еж?
— Еж — это я! — послышалось сверху, и на ветки спикировал майский жук. Гном в золотистой куртке и ярко-зеленом колпачке держал жука за лапы и при посадке проехался по ветке на животе. Он отпустил жука, и тот, обиженно прожужжав, улетел.
— Странный какой-то, — удивился гном Еж. — Не любит пассажиров. А я, Севка, твой колпак нашел.
P-раз! И все трое поменялись колпачками. Уселись рядком на ветке: зеленый, как травинка, Сева, Горыныч — алый огонек и золотистый Еж. Разглядывали в шесть глаз Асю.
— Значит, вот ты какая, Прасковья, — сказал Горыныч.