– Услышала о случившемся на площади…
– И пришла по поручению Абаддон? Проверить насколько меня подкосили эти события…
– Абаддон?! Что за глупости? Дни, когда мы были вместе остались в далеком прошлом. Клянусь тебе! – со всей искренностью, которую только могла предать своему взгляду, произнесла Барбело.
– Клянешься? – усмехнулся Асмодей, про себя поражаясь собственному спокойствию. Еще совсем недавно он был готов испепелить женщину, осмелившуюся лгать ему в глаза, но сейчас что-то в нем надломилось, а может, усталость одолела. За один день он увидел столько предательств, что уже просто не мог предаваться слепой злобе и мести. Теперь его душу наполняло лишь глубокое презрение к природе всех демонов, в частности и к себе. – Я достаточно долго живу, а потому сумел понять одну истину: любая клятва, которую мы даем – не более чем приемлемая для всех ложь. Нет никакого «навсегда». С каждым шагом мы все быстрее приближаемся к концу. С каждым словом ты все больше утопаешь в трясине собственной лжи, и очень скоро она захватит тебя, и когда это случится, не сомневайся, я окажусь рядом, чтобы увидеть тот момент, когда болото поглотит тебя.
– Асмодей, твои упреки беспочвенны, – изобразив на прекрасном личике невинную, слегка удивленную гримасу, произнесла демоница.
– Я знаю, что ты досрочно покинула Землю, но прибыла в обитель Вельзевула намного позже. Неужели ты думаешь, что я не знаю о том, с кем ты коротала это время? Это ведь Абаддон приказал тебе выманить меня из дома!
Отпираться было бессмысленно. Пожалуй, это был тот случай, когда стоило покаяться во всем, вооружившись самым сильным из всех оружий – правдой и… женскими слезами. Нет ничего страшнее, чем женщина, доведенная до отчаяния ревностью. Этот пламень любви и ненависти, сплетающийся в одной душе, ослепляет их и толкает в пучину безумия. В этот момент не играло совершенно никакой роли то, к какому сословию принадлежала несчастная, это пагубное чувство уравнивало всех: королеву и рабыню, принцессу и нищенку, демоницу и простую смертную. Все они готовы обратиться к кому угодно за помощью, чтобы получить заветное. Сначала они начинали молиться Богу об избавлении, но когда осознавали, что Всевышний не слышит их… к кому еще могут обращаться отчаянные дочери Евы? Правильно, к Дьяволу, а у Барбело, собственно, и выбора особого не было, единственным доверенным демоном по соседству оказался Абаддон.
Особо пылких чувств к падшей красавице демон Гнева никогда не испытывал, скорее желал завладеть привязанностью самой прекрасной женщины Ада, а когда к этой борьбе подключился давний соперник, оное и вовсе превратилось для него в охоту. Однако одержав победу, всякий интерес к трофею был утерян, остался только холодный расчет. Подметив на последнем вековом балу отчаянные попытки Барбело завладеть вниманием Асмодея, Абаддон начал вынашивать идеи того, как обернуть эту ситуацию в свою пользу. А тут такая возможность подвернулась. Грех не воспользоваться. Нужно было только поведать пылкой демонице историю о привязанности демона блуда к своей новоиспеченной рабыне. Где-то приукрасить, где-то недоговорить. И вот она, прельщенная его обещанием о помощи, уже становится послушным орудием в его руках.
– Я не знала о том, что он замышляет. Мне сообщили лишь то, что в Аду назревает переворот и те, кто останутся на земле, уже не смогут возвратиться обратно. Ты лучше меня знаешь, что долгое пребывание среди людей истощает наши силы, потому я поспешила вернуться. У портала меня встретил Абаддон и предложил на несколько дней задержаться в его обители, хотел поведать мне о произошедшем. Рассказал о реформах Люцифера, о грядущей войне. И все! Поверь мне. А потом я вернулась к Вельзевулу. В день нашей встречи, я увидела его вновь. Он навестил владыку сразу после тебя, мы разговорились, и я мельком обмолвилась о нашей встрече.
– Ты сказала, что врата Ада могут быть закрыты? Почему? Такого досель не бывало! – как бы ни злился Асмодей на Барбело, сейчас каждой клеточкой своего существа он чувствовал, что демоница говорит правду, пусть и частично. Оставалось узнать то, в какие еще тайны посвятил ее Абаддон и попытаться отделить ложь от истины.
– Так говорилось в послании, – произнесла она, радуясь, что разговор принял иной оборот.
– Кто его написал? Абаддон?
– Да, – кивнула демоница.
– У него не хватит власти на то, чтоб сотворить подобное заклятие. Это магия на уровне самого Бога или Дьявола. Даже такому, как он, эта мощь не подвластна.
– Асмодей, не вини меня в том, за что купила – за то и продаю, – произнесла она, глядя в его разноцветные глаза.
– Уходи, – холодно произнес он, поворачиваясь к ней спиной.
– Нет, – полным уверенности голосом, произнесла она. – Однажды я ушла, но больше не совершу такой ошибки.
– Я ведь могу и заставить, – не скрывая раздражения в голосе, прошипел он.
– Нет, не можешь, – ответила она. – Сейчас все твои силы уходят на то, чтобы сохранить на лице маску спокойствия. Ты забываешь о том, что я тоже была ангелом, и тоже пала с небес. Тебя едва не лишил жизни Рафаил, а меня – Уриил. Тогда я приняла на свою спину куда больше плетей, чем ты, и знаю об отравляющей силе серебра. На противостояние мне ты потратишь слишком много энергии. Пустая жертва, на которую ты не пойдешь в преддверии войны, ведь в глубине души ты знаешь, что я тебе не враг. Позволь мне омыть твои раны.
– Если ты знаешь о яде в этих кнутах, то прекрасно должна понимать и то, что ни одно наше лекарство не поможет залечить раны. Тут властно только время.
– Может наша магия их и не залечит, а вот людские познания в знахарстве могут облегчить боль и ускорить заживление. Дэлеб! – прокричала она так, что Асмодей от неожиданности даже поморщился. Впрочем, демоницу долго ждать не пришлось. В очередной раз она продемонстрировала чудеса послушания и скорости.
– Чего изволите, Владыка? – с легким поклоном произнесла она, намеренно игнорируя Барбело.
– Принеси иглу, шелковую нить, мед и вино, – проговорила гостья. – И пошевеливайся.
В негодовании своем демоница так и застыла на месте, вопросительно глядя на Асмодея, который лишь кивнул в ответ, негласно соглашаясь с каждым словом красавицы. Дэлеб от злости и отчаяния даже закусила до крови губу. Столько ненависти и сил она потратила на то, чтобы изжить Аврору, но не успела воительница вздохнуть свободно, празднуя победу, как на горизонте замаячила новая опасность. Куда сильнее и куда прекрасней.
– Как будет угодно, – сквозь зубы процедила она, скрываясь за массивной дверью.
– Раны нужно омыть.
Надо – значит, надо. Не стал Асмодей отбиваться от руки, знающей, как облегчить его боль, да и надежды разузнать от Барбело о быте Абаддон не потерял, а потому, не говоря ни слова, направился к купели, сбросив на ходу лохмотья халата. К слову сказать, ходить за ранеными демоница умела. Руки ее были мягкими, а вода в очередной раз принесла некое успокоение, на мгновение он даже позабыл обо всех неурядицах, постигших его в эти дни.
– Поставь на стол и уходи, – ровным голосом произнесла Барбело, когда Дэлеб появилась в проходе с серебряным подносом в руках. – Сейчас зрелище будет не для твоих глаз.
– Да как ты… – вспыхнула демоница. Подобного непочтения к ней еще никогда не проявляли равные ей по чину.
– Дэлеб, – понимающе, почти сочувственно, начал Асмодей. – Ступай, наша гостья скоро уйдет. – Меньше всего демону сейчас хотелось быть щитом, находящимся между ревнивыми фуриями. А потому он, по мере оставшихся у него сил, пытался сгладить ситуацию. Только драки ему здесь не хватало. Хотя в любое другое время это бы его сильно позабавило. – Барбело, в моем доме тебе стоит проявлять большее почтение.
– Сколько веков прошло, а ее по-прежнему ослепляет эта безнадежная страсть, – надменно фыркнула демоница, когда соперница, хлопнув дверью, покинула покои. – Почему ты не укажешь ей на ее место?
– Наверное, по той же причине, по которой я не указываю это место тебе, – вылезая из купели, проговорил он, усаживаясь на кресло подле стола. Женщина хотела было возразить, но здравый смысл призывал к терпению. Слишком большая пропасть их разделяла, слишком много было предательства, ненависти и интриг. И по пути примирения идти придется слишком долго. Вылив в котелок бутыль вина, демоница поставила его на открытый огонь, вооружившись иглой.