— Малыш, как тебя зовут? — вдруг мило улыбнулась Веласкес.
Такой же вопрос задавал мне не так давно дон Диего. Мог бы сейчас не отвечать, но Веласкес уже с «малышом» нащупала одну болевую точку, на которую я не перестаю реагировать эмоционально, давать ей вторую не хотелось.
— Деймос Рамиро.
— Отлично. А не подскажешь, откуда у тебя такое имя, кто тебе его дал? Пока будешь вспоминать об этом незнаменательном выветрившимся у тебя из памяти событии, я еще сообщу, что в последнее время клан Хименес набрал серьезную силу и только за минувший год два раз открыто выступал в Собрании Арагона против решений лорда Рамиро.
В таком ракурсе я даже не смотрел на ситуацию. Наверное потому, что в мыслях никак не мог связать себя с протектором, но резон в словах Веласкес определенно был.
— Об этом надо подумать.
— Конечно подумай, — кивнула Веласкес. — Я ведь не предлагаю тебе потрошить на предмет знаний донну Фиореллу прямо сегодня. Это дело ответственное, надо к нему подготовиться так, чтобы после всего ее квант души никто и никогда не нашел.
Комментировать не стал, и так все ясно, поэтому просто кивнул. Когда пауза затянулась, Веласкес вдруг порывисто поднялась и подошла ближе, как будто стесняясь. Ну да, покраснела слегка — и румянец стал ярче, когда она поцеловала себе подушечки среднего и безымянного пальца и приложила их мне к щеке. Поблагодарила, что я ее только что не уничтожил, хотя мог.
Странная совсем — могла бы и вслух сказать.
— Пока, малыш, больше не задерживаю.
Насмешливый тон диссонировал со взглядом — не было никаких сомнений что жестом только что она сказала мне большое и искреннее спасибо. Очень странная молодая женщина, у нее явно с головой не в порядке.
Поклонившись как полагается плебею, я направился к себе на дно инкубатора. Для всего отряда Стефа согласовала сегодня праздничные мероприятия по поводу победы в матче-вызове, но в общем празднике я не участвовал. Санчес сегодня за героя, пусть купается в лучах внимания, а мне нужно подумать, уж слишком много появилось информации для размышления.
Оставшуюся от великолепной четверки троицу инфант я тоже не трогал — пусть сегодня порадуются, ведь завтра тренировки начнутся новые и гораздо более интенсивные. Остаток дня прошел суматошно, будучи наполнен событиями, обсуждениями и действием, но при этом все это было каким-то незначительным, отчего промелькнуло быстрым мгновением.
Вечером после отбоя я лежал в личной капсуле и глядя в потолок не мог заснуть, хотя уже третьи сутки без сна скоро закончатся. Незадолго до полуночи, заставив вздрогнуть, перед глазами загорелось красным оповещение срочного вызова от мастера Эрнандес. Одевшись, я выскочил из капсулы и быстрым шагом дошел до кабинета Стефы — где, неожиданно, кроме нее обнаружилась взъерошенная и возбужденная Веласкес.
Мельком обратил внимание, что в рассыпавшихся по плечам черных волосах уже появились красные пряди, а макияж с красными стрелками на глазах — причем одна незакончена. Видимо известие, сорвавшее сюда ментора одиннадцатого отряда, пришло ей как раз в момент наведения красоты.
— ¡Estamos jodidos y esto es un problema! — с порога озадачила меня Веласкес.
— Что?
— Ты не знаешь испанский?
— У нас, проблемы, это я понял. Какие?
— Большие, Деймос. Очень большие проблемы.
Глава 31
Фиорелла
Лениво развалившаяся на диване Анабель Сангуэса ни капли не сомневалась, что вызывает у Рамоны и Фиореллы ненависть и злобу. Но в отличие от крючконосых старух-сестриц ей не было нужды держать лицо, так что она не скрываясь демонстрировала свое к ним максимальное презрение.
— Ну где этот ваш плебей? — поинтересовалась Анабель с томной усталостью как раз в тот момент, когда дверь распахнулась и в кабинет наставника в сопровождении двух синтов-парамедиков зашел инфант Бартос. Выглядел он осунувшимся и бледным, лицо перекошено в страдальческой гримасе — обезболивающее инфант не получал с утра, для максимальной эффективности процедуры удаления алого яда.
Анабель, играя на нервах крючконосых старух, специально начала говорить уже после того, как дверь приоткрылась. Инфант Бартос, также услышавший слова Анабель, едва глянув в ее красные глаза заметно оробел — синты уже вышли, а он все мялся у входа, боясь поднять взгляд.
— Бартос, проходи, сеньорита Анабель сейчас тебе поможет, — фальшиво приветливым голосом позвала донна Фиорелла. — Покажи свою рану уважаемой сеньорите.
Сглотнув слюну, Бартос прошел вперед и встал перед Анабель. Девушка поначалу даже не обратила на него внимания — накручивая на палец локоны, она рассматривала ногти на левой руке. И только внимательно рассмотрев каждый, наконец подняла ленивый взгляд на замершего перед ней инфанта.