Я рисковал, но рисковал осознанно — с разгоняющимся плющевым медведем мы стремительно сближались. Крыс замешкался, не успев уйти в сторону, а я вскинул ружье и выстрелил на бегу.
Сначала все получилось, как и задумано — ручная гаубица жахнула отлично, превратив в плюшевый фарш Пушистика, заодно аннигилировав и замешкавшегося позади него крыса. Вот только дальше сразу же стало понятно, что я переоценил свои возможности — если шкафообразный дварф легко справлялся с отдачей ручной бомбарды, то мой игровой аватар для этого не годился. Меня отбросило назад, раскрутив при этом волчком, еще я получил прикладом в голову — не очень понятно каким образом, видимо ружье в воздухе закрутилось. Сильно удивиться не успел, так как сразу после яркой вспышки звездочек в глазах потерял сознание.
Очнулся на спине — лежу удобно, явно не сам укладывался. Гудящая от недавнего удара голова приподнята, затылком чувствую что-то приятно мягкое. Усилием открыл слезящиеся глаза, болезненно щурясь от яркого света, но все же увидел над собой приятные взгляду очертания, в которых угадывалась выпуклость груди.
Моя голова лежала на коленях у Веласкес — все еще щурясь и смаргивая слезы, увидел ее легкую улыбку. Девушка мне подмигнула, помогая приподняться — успел заметить отложенный в сторону дробовик, и гаечный ключ в ее руках. Им Веласкес и показала на лежащую поодаль испуганную мышь.
— Зачем? — поинтересовался я, увидев что у мыши оторваны рукава на комбинезоне. Именно ими Веласкес связала противнице запястья и лодыжки.
— Второй игрок предлагает нам сто тысяч, Седьмой — тридцать, а Четвертый — сто пятьдесят.
— За дополнительную программу?
— Да.
Ясно. Мышь с крысой, будучи как и мы андердогами, в трех матчах на пути к финалу победили фаворитов, и потерпевшие обидные поражения игроки явно расстроились, желая отыграться с нашей помощью.
— И ты готова? — даже не стал я спрашивать, за что именно нам деньги предлагают, уж явно ничего хорошего.
— Я нет. Но тебя спросить надо было.
— Не интересно. Давай заканчивать, — чувствуя подкатывающую тошноту, попросил я Веласкес. Кивнув и перехватив гаечный ключ, девушка двинулась в сторону пискнувшей что-то мыши — слов я не расслышал, а смотреть не стал. Только вновь сдержал тошнотный позыв, когда раздался одновременно и глухой и звонкий звук удара.
Сразу после этого все вокруг погрузилось в темноту — через миг расцвеченную победными фейерверком, а потом я пришел в себя в номере лаборатории, выпрямившись в ложементе капсулы с резким сиплым вдохом.
Отдышался, осмотрелся.
Веласкес в соседней капсуле, и в себя пока не возвращается. Долго не возвращается — минута уже прошла, вторая, третья пошла. Если все хорошо, а о плохом думать не хотелось, она скорее всего обсуждает организационные вопросы с Ксавьером, с которым договаривалась о нашем участии в турнире.
Я и сам, кстати, с ним бы с удовольствием побеседовал, задал бы ему пару неудобных вопросов.
Одевшись и устроившись рядом с капсулой Веласкес, я рассматривал ее обнаженное тело. Никаких даже близко эмоций, подобных испытанным недавно не было, хотя я помню эти изменяющие сознания ощущения — влечение, волнение, восхищение. Вот что значит я должен понять, когда вырасту. Довольно неожиданное открытие, совсем не думал, что это все будет именно так.
Ждать пришлось довольно долго — минут пятнадцать, за это время успел изучить все татуировки на теле Веласкес, разглядывая ее с новым интересом и размышляя как бы я в своем недавнем «взрослом» состоянии отреагировал бы на такое зрелище.
Очнувшись наконец, Веласкес резко выпрямилась и сразу столкнувшись с моим взглядом, широко улыбнулась.
— Ну… поздравляю, — пожала она плечами, слегка зарумянившись и прикрыв рукой грудь.
— Почему так долго? Все хорошо?
— Да. Общалась с Ксавьером, подписывала соглашение о неразглашении. Сейчас снова в Колизей, остались еще организационные вопросы.
— Ясно.
Некоторое время мы с Веласкес смотрели друг на друга, потом она еще раз улыбнулась — очень тепло, я впервые такое выражение ее лица вижу.
— Это было удивительно, — смущенно произнесла она.
— Согласен.
— А ты сейчас… про что именно?
— Сама знаешь. Я совсем не думал, что именно так будет выглядеть взросление и изменившееся восприятие. Ты была права насчет открытий чудных.
Удовлетворенно кивнув, Веласкес грациозно перекинула ноги, выбираясь из капсулы и прошла на мысочках к креслу, где была разложена ее одежда ментора. Глядя на нее со спины, рассматривая линию тонкой талии и бедер, я по-прежнему не испытывал никаких эмоций подобных тем, что обуревали меня совсем недавно на площадках арены. Но я знал, что как только с возрастом спадут корректирующие развитие ограничения, подобных эмоций у меня прибавится — и об этом надо помнить и быть готовым. На соревновательной арене мы все же выступали в многоразовых игровых аватарах, а в реальной жизни подобные нелогичные поступки могут стоить очень дорого.