— Так вот. Свадьба. Веселье. Вино рекой. Музыканты, я в том числе. Скоморохи пляшут. Императрица смеется, ей бабы пятки чешут. Как стемнело, глотатели огня начали представление. Эх, как были хороши!
— А мне больше глотатели шпаг нравятся, — высморкался костолом. — Вот это захватывает! Особенно женщины.
— Знаю одну дамочку, которая хорошо заглатывает шпаги, — подмигнул ему офицер.
— И вдруг выходит человек, — чуть громче и торжественно продолжил музыкант. — Это был чревовещатель. Он рассказывал откуда он и где он был.
— Неинтересно, — откинулся на спинку стула Глеб.
— А затем сказал что приручил демона, — не обращал внимания музыкант. — И теперь этот демон служит ему. Искры! Пламя! И сквозь дым, два крыла! Шея длинная. Изгибается.
— Живой змей? Не может быть! — оживился офицер.
— То царские забавы. Всякое может быть, — кивал сам себе костолом.
— Точно! Огромный. Жуткий. Но при этом прекрасный.
— Брехня. Если б кто-то привез живого змея об этом на каждом углу трепали бы, — сказал Глеб.
— А это потому что не было его. Я был там. Никто его не видел ни до праздника, ни после. Думаю это и есть настоящий демон. Глаза горят. Чешуя переливается. Крылья из пластин алмазных, изумрудных и сапфировых. А тело черное. Словно из мглы рожденное.
Все замолчали. В полумраке пустой залы стало как-будто слишком душно и мрачно, но в этот момент никто не осмелился бы одергивать штору и впускать в эту вязкую тишину холодный лунный свет.
— И как же продают душу по твоему? — прервал молчание Глеб.
— А вот это вы уже зря затеяли, — в кой-то веки серьезно сказал офицер.
— Почем мне знать, — пожал плечами музыкант. — Старухи говорят, что позвать достаточно. Черт сам придет. Ему души всегда нужны.
— Думаешь любая душа сойдет? Я вот считаю что душа, если она есть, каждая свою цену имеет. Значит не по первому зову придет, а к особенным. Вопрос, каким надобно быть, чтоб чертей заинтересовать? И что потом?
К столу тихо подошел мальчишка, что весь вечер забирал их бутылки и приносил новые.
— Хозяйка хочет чтобы вы ушли или болтать о чертях перестали.
Он быстро ушел, а офицер вернул свойскую ему легкость и добродушие.
— Баста! — встал он из-за стола. — Уходим. Я портить отношения с местной ведьмой не хочу.
2
Жил Глеб в небольшом доме, сам его называя лачугой старого пьяницы. Хотя дом был вполне крепок и ладен. Крайне пригоден для деятельности молодого егеря, кем Глеб служил. Но спесь и самомнение помнили еще отцовское имение, а потому каждый раз, осматривая свое хозяйство, Глеб разочарованно вздыхал, попутно бормоча: как он ненавидит свою жизнь и как презирает все его окружающее.
Около трех часов ночи вернулся он качаемый игристым и хрипло крикнул:
— Я дома!
Не торопясь к нему вышли две легавые. Старушки остались еще из прошлой жизни. Когда-то натренированы отцом и очень им любимы. Глеб относился к собакам намного лучше чем к себе. Достал из-за пазухи небольшой сверток с порубленным мясом и ласково погладил соседок.
— Спите, значит, лентяйки. Вот вам гостинец.
За окном шумел теплый летний дождь и ветки кустов качались в такт мыслям Глеба. Он огляделся и, стараясь не споткнуться, подошел к своему сокровищу.
— Где же моя Королевна? Вот моя малышка. А это тебе.
Оставшееся мясо он отдал любимому и единственному соколу. Она встрепенулась и сейчас довольно рвала сочный кусок, иногда поглядывая на хозяина. Глеб улыбался.
— А я сегодня, знаете ли, вновь все испортил. Так что скромно живем еще с пару недель. Ну да ничего.
Глеб отошел от сокола и подошел к неказистому шкафу, в котором схоронил экзотические вещи, спасенные из отцовского имения. Из шкафа он достал бутылку шампанского и пыльный кальян, который никто много лет уж не раскуривал. Глеб поставил бутылку и начал разбираться с турецкой забавой.
— Знаю что это странно праздновать неудачу. Но… А чего кручиниться?
Мясистые тучи окончательно раздавили лунный свет такой ясной еще час назад ночи. Теперь уже ливень хлестал смородины во дворе и шумно стучал по кровле. Собаки занервничали.
Глеб развалился в кресле, медленно выпуская кольца дыма. Собаки прислушивались к чему-то, но покорно лежали возле его ног.
— Чертовы турки. Такую вещицу смастерили… Знают толк в покое…
Глеб был хорош собой. Умел бы этим пользоваться, то давно уж поправил свое положение чьим-нибудь приданным. Хорошая фамилия и благородная внешность в мире легко меняются на деньги тех, кто этим не обладает. У Глеба были все качества. Древний дворянский род, европейское образование, высокий рост, ясные глаза и пшеничные волны. В детстве знакомый материн художник рисовал с Глеба ангелочков. Глеб вырос и возмужал, теперь вполне годился для изображения античных героев.