было еще посмотреть на этого самого Теплова.
Вечером Заварзина сказала мне:
- Я сегодня пересеклась с Наташкой, ну эта моя приятельница, вернее это
приятельница той, старой Юли, одна из немногих из обширного круга ее
прежних знакомых, с которыми я решила поддерживать отношения после
того, как попала в ее тело и расспросила об этой Алине.
- Ну и что?
- Да ничего особенного. Обычная студентка каких много. Такая твердая
хорошистка. А в общем из разряда тех про которых преподавателю и
сказать то особенно нечего.
— Вот и про Теплова Самошин сказал примерно то же самое. Ну разве, что
он археологией увлечен и на хорошем счету у Шепелева. А так тоже ничего
особенного.
- Я, кстати, и видела эту самую Алину. Она на консультацию приходила.
- И как она тебе показалась?
Юля пожала плечами.
- Ты знаешь ничего особенного на мой взгляд. Такая в меру смазливая
девица. Бюст правда у нее выдающийся. А так из разряда “таких много”.
Никогда бы не подумала, что такая в общем то обычная особа окажется
способной спровоцировать такие страсти. Может быть все дело в ее бюсте?
Вот почему вы мужчины так падки на объемные женские бюсты?
- Так. Ты что завидуешь бюсту этой самой Алины? Ну ка колись.
Завидуешь?
- Ха. Нечему там завидовать. У меня и свой ничего себе. Или не ты совсем
недавно его ночью чуть ли не до полусмерти затерзал? И кстати, как там
поживает твой сосед по общаге? Не скучает часом по пропавшему соседу?
- Хитрый еврей Лев Фридман совершенно не скучает по пропавшему
соседу. Ну разве, только тогда, когда не может найти себе партнера для
очередной партии в шахматы. Вчера выиграв у меня с сухим счетом, он весь
вечер расхваливал мне свою пассию некую Викторию с кафедры
Органической химии.
-Санечка ты что не любишь евреев?
- Да с чего ты это взяла?
- Ну ты сказал каким-то ехидным тоном про “хитрого еврея”.
- Да никаким не ехидным! Обычным тоном сказал. А тебе то, что за печаль?
- Да никакой печали. Просто я еврейка. По маме.
— Это по какой? По какой из двух?
- Солдатов ты балбес! Запомни простую истину, мама у каждого человека
одна!
- Ну в твоем случае это как-то не очевидно.
- Тогда по первой.
- То есть твоя мама, носившая фамилию Степанова по происхождению, является еврейкой?
- Ты опять показал себя полным и законченным балбесом! Фамилию
Степанова она взяла в замужестве. А ее девичья фамилия была Шнайдер.
Анна Яковлевна Шнайдер. Моего дедушку по маминой линии звали Яков
Аронович Шнайдер. Он, кстати, фронтовик. Прошел от Воронежа до Вены.
Два ордена Славы и орден Красной Звезды. А его жена, то есть моя бабушка
вообще происходила из раввинского рода. Все ее родные погибли в войну в
Белоруссии.
-Ха, получается ты вышла из рядов еврейской аристократии? Раввины, наверное, не последние люди были?
-Ну раввины разные бывали, а так в моей родословной следов
аристократии я не обнаружила. Ни еврейской никакой другой. Так мелкие
торговцы и ремесленники максимум. Один меламед впрочем имелся. Это
если не считать раввинов. Но последним был мой прапрадедушка. Кстати, мой названный отец Заварзин был грубым антисемитом. Любил под
рюмочку поговорить о “жидовском засилье”.
- Слушай, а в своем первом теле ты, наверное, была жгучей брюнеткой и с
большим носом?
— Вот не угадал. Была я шатенкой и с носом был полный порядок. Да и
маму за еврейку никто не принимал. Она была совсем не похожа на нее.
- У меня был однокурсник Славик Перфильев. Антисемит жуткий. Все мне
толковал про козни “детей Сиона”.
- А ты что?
- А я слушал, слушал, да и спроси его: Славик ты, наверное, потому так
беснуешься, что тебе какая-то еврейка не дала?
- И?
- Ты знаешь похоже, что угадал. Он после этих моих слов, наверное, с
полчаса матерился и слюной брызгал.
Мы дружно посмеялись над этим моим рассказом. После чего я
продолжил:
- Я пока не придумал как нам наилучшим образом разоружить этого
барбоса и внушить ему мысль, что убивать людей так себе затея. Надо
кстати узнать его адрес. В качестве рабочего варианта примем пока твой, с
засадой. Двадцать первого числа Самошин будет принимать экзамены у
его группы, я с ним договорился. Подойду и посмотрю на клиента. И уже
тогда будем думать, как сделать все получше. Времени у нас пока вагон и