- Звонил Павел Трофимович. Он приглашает нас к себе сегодня вечером
по какому-то важному делу. Ты сможешь подойти или я пойду одна?
- Ну если дело важное, то смогу. Диссертация подождет. А во сколько надо
быть у нашего Штирлица?
- Он пригласил к семи вечера. Подходи к половине седьмого ко мне.
Ровно в половину седьмого я был у Заварзиной. Она выгнала свою
машину из гаража, я сел в нее, и мы поехали в гости к нашему новому
знакомому. Честно говоря, мне самому было крайне интересно, что это
вдруг понадобилось от нас старому соратнику Глеба Бокия.
Павел Трофимович уже ждал нас. Поздоровавшись с ним, мы прошли в
зал, где нас уже ждал накрытый стол.
- Прежде чем говорить о делах давайте выпьем чаю, заваренному по
одному старому китайскому рецепту. Этому рецепту меня научили давным -
давно, когда я был в Китае в длительной командировке, -обратился Павел
Трофимович к нам.
Чай был действительно заварен прекрасно. Насладившись этим дивным
напитком, мы тем не менее вынуждены были приступить к делу.
— Вот, что уважаемая Юлия Сергеевна, кстати поздравляю вас с
прошедшим днем рождения, я вам приготовил небольшой презент, но
вручу его вам чуть позже, у меня к вам есть одно предложение. По поводу
возможного использования ваших не вполне обычных способностей.
Видите ли я на днях разговаривал с Германом Валентиновичем, и он
рассказал мне, что на его территории произошло новое убийство и с тем же
почерком.
- Опять маньяк? - встревоженно спросила Юлия.
- Видимо да. Молодая женщина, оглушена, изнасилована и задушена. Вся
одежда на ней в клочья. Почерк вполне идентичный с прежними
аналогичными убийствами.
- А где это произошло? - спросил я.
- Опять в старом парке.
- Он будет убивать все чаще и чаще. Видимо после не удачного нападения
на Машу Елизарову у него произошел всплеск агрессии. Это очень плохо, -
Юля покачала головой, - и что есть какие - ни будь зацепки?
-Увы, - Павел Трофимович развел руками, - увы уважаемая Юлия Сергеевна
зацепок по-прежнему никаких. И самое печальное во всей этой истории, что высокое милицейское начальство по-прежнему не желает признать
факт наличия в нашем городе серийного убийцы. А единственная
выжившая после его нападения Мария Елизарова так ничего до сего дня и
не вспомнила.
— Все это очень плохо, но я не могу понять, чем в же в этой ситуации могу
оказаться полезной лично я? - недоуменно спросила Юлия.
- Я вот о чем подумал Юлия Сергеевна, а что, если попытаться
задействовать в поиске преступника ваши скажем так не вполне обычные
способности? Не могли бы вы побывать на месте преступления, осмотреть
его, так сказать, присмотреться или прислушаться к своему внутреннему
чувству. Кто знает, может быть таким не вполне традиционным образом вам
и удастся получить хотя бы какую-то информацию и о об обстоятельствах, при которых было совершенно это убийство, и кто знает, может быть, и о
личности самого преступника? Одним словом, я предлагаю вам
задействовать те самые ваши способности, которые так удачно помогли
вам спасти Елизарову. Попробуете? В таком деле даже самые ничтожные
крохи информации о личности предполагаемого убийцы могут стать очень
большим подспорьем в его розыске.
Заварзина с большим сомнением в голосе ответила Павлу Трофимовичу:
- Павел Трофимович, эта моя способность, которая позволила нам с Сашей
спасти Марию для меня самой новость. Я уже говорила вам, что ничего
подобного у себя я даже не предполагала. Мне кажется, что и
контролировать, и осознанно пользоваться ею я не смогу. Более того я
вообще не уверена, что когда я окажусь на месте преступления то она
вообще у меня как-то проявится. Все-таки в тот день, когда Маше угрожала
опасность мое психо - эмоциональное состояние было весьма
специфичным и возможно именно этот стресс как-то активизировал этот
мой дар. Мы уже говорили с вами на эту тему. Так вот я далеко не уверена, что мне удастся это вновь тем более в совсем другой ситуации.
- Я понимаю ваши сомнения. Более того от вас никто ничего не будет
требовать. Получится хорошо. Не получится, что же будем применять
привычные и традиционные методы розыска преступника. Но попробовать
то можно? Во всяком случае Герман Валентинович совсем не против