улик, ни подозреваемых. Тупик, одним словом.
Разговаривая таким образом, мы продолжали идти по асфальтированным
дорожкам. Наконец мы подошли к густому кустарнику, начинавшемуся у
самой обочины, и дядя Герман, а вслед за ним и все мы начали
продираться сквозь него.
Идти было не просто, помимо веток кустарника сильно мешало и то, что
ноги постоянно проваливались в рыхлый снег. Однако мы быстро оказались
на небольшой лужайке, которая была окружена, с одной стороны, деревьями, а с другой кустарником. Как только мы вышли на эту лужайку, так дядя Герман остановился, махнул рукой и сказал:
— Вот здесь ее нашли.
- А когда это произошло? - поинтересовалась Заварзина.
- Три дня назад.
Юля ничего не ответила на это и со сосредоточенным видом стала
обходить лужайку. Она сделала это дважды, а затем остановилась на том
месте, где лежало тело убитой девушки. Я видел, как она стояла закрыв
глаза. Минуты текли за минутами Заварзина стояла все так же с закрытыми
глазами, не говоря ни слова и не двигаясь. Так же безмолвно стояли и все
мы. Тишину нарушал лишь шум ветра.
Наконец Юля пошевелилась. Она села на корточки и стала напряженно
всматриваться в то место, где еще недавно лежала очередная жертва
маньяка, вновь в безмолвии потекли секунды и минуты.
Наконец Заварзина поднялась с корточек и повернулась к нам. Меня
поразило то, что выражение ее лица стало каким-то трагическим, словно
она узрела своими собственными глазами чье-то огромное и не
поправимое горе. Я впервые подумал, о том, что знание, которым обладает, она ложиться на ее сердце грузом огромной тяжести.
Юля как-то, как мне показалось растерянно, пожала плечами и каким-то
глухим голосом произнесла:
- К сожалению мне нечего, вернее почти нечего сказать вам. Не знаю в
чем дело. То ли прошло уже слишком много времени то ли моих
способностей элементарно не хватает, чтобы увидеть более или менее
связанную картину произошедшего со всеми подробностями.
- Ну что-то вы все же увидели? - живо откликнулся на эти слова Заварзиной
Павел Трофимович, - и, если не секрет что?
Заварзина еще раз пожала плечами, а затем медленно сказала:
- Не знаю...Мне трудно описать то, что я увидела или даже не увидела, а
скорее почувствовала, - она вновь закрыла глаза, - первое, что я
почувствовала это был страх и боль. Именно боль. Похоже, что девушка
была в сознании, когда ее убивали, она все ощущала и понимала, что с ней
происходит. Как вариант ее оглушили, но затем она успела прийти в себя. И
в этот момент ей было очень и очень страшно и одиноко. А убийца... не
знаю, я как бы вижу какую-то очень размытую фигуру в густой, густой тьме, безо всяких подробностей. И еще у меня возникло странное ощущение, что
этот человек- убийца каким-то образом известен мне.
- Вы знакомы с ним? Или он просто напомнил вам кого-то из ваших
знакомых? - вновь спросил Дмитриев.
- Нет. Не так. Не то, чтобы я где-то или когда-то встречалась с ним или
даже он напоминает мне кого-то. Очень сложно объяснить это, трудно
подобрать соответствующие слова, - Юля вновь замолчала, ее лицо
приняло задумчивое выражение, через минуту- другую она продолжила:
- Он не напоминает мне никого из моих знакомых. По крайней мере
визуально. Но я чувствую, что, во-первых, этот человек мне почему-то
хорошо известен, не спрашивайте, почему и, что, во - вторых, если я каким-то образом повстречаю его, то он незамедлительно будет мною узнан.
Извините, но мне очень трудно подобрать необходимые слова, чтобы
адекватно описать вам то, что я почувствовала и ощутила.
После короткой паузы, наступившей после последних слов Заварзиной
Павел Тимофеевич спросил:
- Ну что же уважаемая Юлия Сергеевна попробуем еще раз или закончим
на этом? Как вы считаете? Сумеете ли вы получить какую-то
дополнительную информацию?
- Думаю, что вряд ли. По крайней мере непосредственно здесь. Возможно, мне удастся уяснить, что-то еще после дополнительных размышлений и
анализа, но я бы на вашем месте не рассчитывала бы на это. Хотя пробовать
я буду.
- Ну что же, для первого раза в принципе не плохо, - подытожил Дмитриев,
- главное мы убедились, что способности Юлии Сергеевны работают и
могут принести нам пользу. Возможно, действительно мы решили