Вскоре мы уже сидели в квартире Павла Трофимовича. Дмитриев усадил нас на
кухне, начал доставать из холодильника сыр, нарезку, поставил чайник и в
заключении достал из шкафа графин с коньяком.
-Ну что Александр Николаевич, отметим ваше освобождение? Это очень хороший
армянский коньяк. Достался по случаю.
Я кивнул головой в знак согласия. Мы выпили по рюмке. Коньяк и в самом деле
был отменный.
-Что они от вас хотели? -спросил меня Дмитриев дождавшись, когда я утолил
первый голод, - и кто вас допрашивал?
-Юлию они хотели. Все расспрашивали кто она такая. А дело я имел
преимущественно с Тархановым. Правда потом под конец полковник Гордеев
нарисовался. Он, собственно, и распорядился отправит меня на ночь в изолятор.
И сегодня утром он же меня напутствовал.
— Это какой Гордеев? - вскинулась Юлия, - отец Ярика что ли?
-Да он.
- А что вы им рассказали? - поинтересовался Павел Трофимович.
Я вкратце передал содержание моей беседы с Тархановым и Гордеевым.
-А вы как я посмотрю молодец Александр Николаевич! Большой молодец!
Сохранили хладнокровие и трезвый рассудок в ситуации, которая для вас была
абсолютно неожиданной. Не каждому дано это. Молодец! —одобрительно сказал
мне Павел Трофимович.
-Ну те то, чтобы совсем уж неожиданной. Где-то я чувствовал, что этот жук
Тарханов так просто от меня не отстанет, но в целом все верно.-возразил я ему.
-Ну теперь моих коллег поправили, причем поправили с самого верха, так что
надеюсь, что и вам и Юлии Сергеевне больше ничего не угрожает. Понимаете, товарищи перенервничали, прицел у них немного сбился и поэтому произошел
такой казус. Кстати, Юлия Сергеевна, материал, который вы передали в Москве
нашему общему знакомому, оказался очень полезным. Кое-какие меры по нему
уже приняты или принимаются. Так что вам просили передать очень большую
благодарность, а заодно выразили надежду, что дальнейшее сотрудничество с
вами будет столь же плодотворным.
-Спасибо, - ответила Юлия.
-Павел Трофимович, скажите, - спросил я, -а есть такой генерал-лейтенант Демин, меня про него спрашивали сегодня- его зовут часом не Юрий Геннадьевич?
-Да, совершенно, верно. Его имя и отчество именно такие. А кто вас спрашивал о
нем?
-Гордеев. Интересовался, когда и где я с ним познакомился.
-Ага. Но вы понимаете Александр, что ни он никто ни будь еще не должны знать об
этом вашем знакомстве.
-Понимаю конечно. Только вот еще Тарханов мне сказал, что у дяди Германа
большие неприятности, ну из-за этого маньяка. Это правда?
-Правда. Вернее, это было правдой. Начальство Германа Валентиновича захотело
свалить свои собственные промахи на него, хотя как мы все знаем именно он
самый первый начал бить в набат и долгое время, увы не встречал понимания со
стороны руководства УВД. Но в самое ближайшее время эту ситуацию поправят.
Все наложенные взыскания с Германа Валентиновича будут сняты, и он
продолжит работать на своей должности.
-Главное, -продолжил Дмитриев, что в деле Величанского маньяка, -наметился
наконец явный прогресс. Наличие в городе серийного убийцы признанно
официально. Создана следственная группа для поисков преступника. Ее
возглавил опытный специалист следователь по особо важным делам из
Генеральной прокуратуры. Этой группе будут предоставлены лучшие ресурсы.
Москва будет контролировать ход поисков. И мы по-прежнему надеемся на вашу
Юлия Сергеевна помощь. Конечно, вы будете оказывать ее так сказать не
формально. Вы понимаете надеюсь, что не все могут правильно понять если мы
привлечем к деятельности группы вас что называется открыто.
-Понимаю, - ответила ему Юлия.
-Павел Трофимович, - продолжил свои настырные вопросы я, -еще Гордеев сказал
мне, что у вас будто бы были в свое время большие неприятности и поэтому к вам
нет полного доверия до сих пор. И что ваша жена отбыла срок на Колыме.
— Вот как. Гордеев сказал вам это? Он солгал вам. Вернее, не сказал всей правды.
Неприятности, как вы говорите у меня действительно были. Если это можно
назвать таким словом. В конце войны меня и мою жену отозвали из длительной
зарубежной командировки, в которой мы с ней находились. Кое у кого из состава
руководства тогдашнего НКГБ возникли сомнения в нашей честности. Сразу
скажу вам основания эти не имели под собой никакой почвы. Тем не менее нам