— Можно, пап?..
Олигарх глянул на меня:
— Что скажешь?
— Чем смогу, помогу, — улыбнулся я.
— Можно⁈ — Даша чуть не подпрыгнула на месте.
— Ладно, — он кивнул, и девочка бросилась в «Гелендваген».
Я улыбнулся.
Насколько мне неприятна Нелли, настолько же теплые чувства я испытываю к Даше. Ну… наверное, не скажешь, что как к собственной дочке, но несомненно, она светлый, яркий лучик в моей жизни. Можно сказать, что я уже не представляю своей жизни без нее. Надо же человеку быть привязанным хоть к кому-то. А я на этом свете совсем один.
Поехали. День сегодня был теплый, но какой-то не то, чтобы пасмурный, а затянутый легкой дымкой, без Солнца. Даша болтала без умолку, расспрашивая меня о службе, о войне… Я рассказывал ей, разумеется, дозированно — незачем детской душе видеть изнанку этой сферы. А вот о боевом братстве, отваге, самопожертвовании, взаимовыручке — пожалуйста. Это ведь тоже правда! О ней ребенку рассказать не грех.
Беседуя с Дашей, я зорко отслеживал обстановку, успевал и сидящему за рулем Михаилу подсказывать, на что следует обращать внимание — маленькие секреты профмастерства. Он понятливо кивал. Парень сообразительный, из него может выйти толк. Впрочем, в городских условиях кортеж в сравнительной безопасности. Вот за городом сложнее. Маршрут, конечно, мы в навигаторе проложили и отслеживаем, но физически еще ни разу не были. По крайней мере, на финальном отрезке
— Дядя Юра! — радостно воскликнула Даша. — А папа говорил, что в новом доме даже лифт есть!
— Что ты говоришь… — машинально пробормотал я, внимательно оглядывая перекресток. Нормально! Чисто.
— Миша, — сказал я, — при проезде перекрестков особое внимание! Помнишь?
— Конечно, — кивнул он.
Ну да, особняк три этажа, но чтобы лифт?.. Хотя у богатых свои причуды. Может, он там еще велодром сделал? Или вертолетную площадку?
Эти мысли были пронизаны иронией, но вообще на душе у меня продолжали кошки скрести, и не знаю, почему. Мы выскочили за город, понеслись по шоссе — впереди «Гелик», сзади седан. Водители дистанцию держали строго, это у них было отработано.
Незаметно от Даши я проверил подплечную кобуру с пистолетом — чешским CZ-85. Предчувствие! Не спрячешь ведь его. А я в предчувствия верю — война и служба воспитали это свойство. Предчувствие было тяжелое, такое грузовое, оно сплелось из мелочей. Из того, что само по себе отдельно вроде бы и ничего не значит, а по крупице слагается в зловещий полумрак, где маячат неясные еще тени…
С магистрали мы свернули на второстепенную трассу, ведущую к трехэтажному «дворянскому гнезду». Не скажу, что эта дорога мне совсем незнакома. Километра через полтора она разветвляется — нам сейчас налево, и туда я действительно не ездил. Но до развилки есть мостик через речку, а за ним по обе стороны пути густые заросли. Я отчетливо вспомнил это место — и с неприятным чувством подумал, что лучшего места для теракта не найти… Глазу профи это было ясно безошибочно.
Черт! Еще один призрак будущего. Я сжал зубы.
Михаил гнал внедорожник уверенно и ровно. И вот уже эта речка и этот мост, и те заросли… Они как будто разрослись и стали гуще. Ну…
Махом мы пролетели мост.
— Дядя Юра… — начала Даша…
И я уловил шевеление в кустах и мгновенно разгадал справа в кустах силуэт автомобиля.
— Миша, засада! Влево уходи! По газам!
Из кустов по нам лупанула очередь, раскрошив стекла.
— Даша! Прячься за меня! За меня!
Я орал так, что не узнавал свой голос. Вообще реальность сдвинулась, как будто протекла какой-то нежитью из зазеркалья. Ну, у меня так бывает в пограничный миг. И время вдруг растягивается, будто хочет напоследок задержать тебя в этом мире, дать тебе шанс… Но уж как выйдет, так выйдет.
«Гелик» вильнул. Михаил, успев выхватить пистолет-пулемет «Кедр», навалился на руль. Я понял, что он ранен. Или…
Или хуже. Рванувшись вперед, я левой рукой схватил руль, правой — «Кедр», а корпусом прикрывал девочку.
— Даша! Даша! Вниз! Прячься за мной!
Звуки выстрелов казались потусторонними, отдельными от происходящего. Я понял, что Андрей с Сашей открыли огонь из седана, и увидел, как из кустов выскочила рослая мужская фигура в камуфляже, пригнувшись, побежала вправо…
И я враз все понял. Все! Тоскливая маета предчувствий обожглась, вспыхнула, вмиг сгорела, предъявив бесжалостную правду.
Я нажал спуск. «Кедр» затрясся, плюясь очередью. Точность, конечно, аховая, но ведь удача дело не последнее! Фигура припадочно дернулась, рухнула в траву.
Одной рукой я кое-как справлялся с машиной, чувствуя тяжесть тела Михаила и весь превратившись в мысль защитить девочку.