Но даже не в этом соль.
А в том, что Виктор развел дуру, сам будучи полудурком. Решил кинуть сообщницу. Зачем? На что он рассчитывал? Какую выгоду собрался в том найти⁈ Может, его банально перекупили, точнее, он сам перепродал спецоперацию?.. Похоже, и этого никогда уже не узнать. Но факт есть факт. Гаденыш нашел каких-то упырей, нашел оружие — и эта шобла оказалась заточена на то, чтобы всех беспощадно валить на глушняк. Вооруженных, безоружных, взрослых, детей — всех.
Это одно. Другое — Виктор и его сброд, вероятно, имели крайне смутное представление об организации такого рода акций. Однако с глупой самонадеянностью решили, что фигня какая, порешаем тему… Ну в принципе-то порешали, да. Ничего не скажешь. Но есть нюанс. Очутились на том свете.
А хотя и черт с ними со всеми! Главное — Дашу я спас. Конечно, каково ей теперь придется по жизни?.. Увы! Я не Бог. Я всего лишь подполковник запаса. Что смог, то сделал. И теперь…
Кстати! А что теперь⁈
Я вдруг сообразил, что как-то подзавис между тем светом и этим. Темная труба вокруг и яркое чудесное сияние вдали… Но оно не приближалось, так и маячило там. А я ощутил себя точно в невесомости, которая как бы задумалась, куда меня девать. Подумала, поразмыслила… и решила, что свои дела на Земле я не закончил. Есть еще нечто важное, что должен сделать я — и никто другой.
Эта мысль пришла ко мне и сразу прервала неясность. Я ощутил, как меня потянуло вниз, вниз, вниз… С таким ускорением, что захватило дух. Чуть было не вздумал прощаться со Вселенной, но не успел. Открыл глаза.
Точно по волшебству, полет прервался. Будто не было его. А я лежу на кровати в маленькой комнате.
Бог мой! Да эта комната знакома мне как свои пять пальцев! Это моя комната в аспирантском общежитии в Москве, где я прожил два с лишним года до того, как вынужден был прервать обучение. Разве можно ее забыть⁈
Как много эти годы значили в моей жизни, сколько событий вместили они в себя!..
Собственно, именно тогда и случилась трагедия, сломавшая мою судьбу. На рубеже осени и зимы 1995 года. А сейчас…
Я уже давно видел в окно, что на улице осень. Просто это не очень фиксировалось сознанием. Я осознавал очевидное-невероятное, постепенно свыкаясь с реальностью, но вспышка памяти точно обожгла меня. Я вскочил.
Память стремительно возвращала то, что в той жизни подзабылось за ненадобностью. А в этой вдруг обрело самую жгучую необходимость.
В моей комнате не сказать, чтобы царил идеальный порядок. Однако в чем-то я старался соблюдать строгую закономерность. На стенах, оклеенных старенькими голубыми обоями, у меня были прикноплены большая карта Москвы и календарь-ежегодник, на котором я скрупулезно отмечал каждый день перед отбоем. Обводил число карандашом. На висячих книжных полочках строго было отведено место для документов: паспорта, аспирантского удостоверения и читательского билета «Ленинки», то есть библиотеки имени Ленина, уже три года как переименованной в Российскую государственную, но в обиходе называемой по-прежнему… Ну и вообще я старался чистоту поддерживать.
Так было тогда. Но и здесь, в этом времени все было ровно так же! На тех же местах. Вот она, карта Москвы, порядком замусоленная, со множеством пометок и прочерченных маршрутов… А вот и календарь!
Миг — и я рядом с ним. Все точно! 1995 год. Последний обведенный день — 5 октября. Значит, сегодня 6 октября. Пятница. Мне двадцать пять лет, я аспирант Государственной академии управления имени С. Орджоникидзе.
Данная информация не то, чтобы ошарашила меня — но с полминуты, наверное, я оцепенело смотрел в осенний моросящий дождь.
Небо сплошь затянуло низкой облачностью, по холодному стеклу косо тянулись прозрачные струйки. И вид из окна шестого этажа — все тот же самый, юго-восточная окраина столицы. Слева — многоэтажки Рязанского проспекта, прямо — спорткомплекс нашей академии. Стадион в неважном, мягко говоря, состоянии плюс приземистое здание спортзала. Правее — лесонасаждения вдоль Таганско-Краснопресненской линии метрополитена, здесь выходящей на поверхность и идущей бок о бок с железнодорожным полотном. Конечная станция «Выхино», бывшая «Ждановская» — она не подземная, открытая платформа с навесом над головами пассажиров. Из моего окна ее не видать, да и саму линию почти не видно из-за зарослей, пусть и облетевших. Зато не умолкает характерный вой разгоняющихся или тормозящих составов метро… Ну да, вот уже слышу, как пронзительно он разрезает постоянный ровный гул мегаполиса.