В общагу нашу Семен попал случайно. Бывший молдавский коммунист (он прихватил с собой и одну мамзель-прилипалу, а еще пару таких же кинул в Тирасполе, предварительно накормив сказками-обещалками) снял квартиру аж на Пречистенке, а его жизнерадостный референт, разумно решив недельку как-нибудь перекантоваться, зарулил в первое попавшееся общежитие. Вернее, на так называемый «гостиничный этаж». В эти путаные времена учебные заведения выживали как могли, в том числе перепрофилируя общежития под гостиницы, привлекательные по цене… У нас так переделали два верхних этажа, сделав там номера разной степени комфортности. Антоныч заселился в «люкс», то есть целый блок на одного. На пятнадцатом этаже. И будучи запредельно коммуникабельным человеком, через пару дней он стал своим в доску для всех жильцов, особенно для аспирантского сообщества. Надо полагать, что его поразила интеллектуально-богемная атмосфера раскованности, остроумия, свободных нравов, ночных посиделок под спиртное и преферанс… Так и прикипел к нашей компании, и застрял в общежитии надолго. Просто от души.
Все это вспомнилось мне. И еще другое: ведь он, Антоныч, расплатился со мной за перевозку вещей — а я шабашил экспедитором в довольно преуспевающей коммерческой фирме, занимавшейся всем, что подвернется. По большей части это была торговля стройматериалами. Начальство мне доверяло полностью, в моем распоряжении был фургончик «Москвич» ИЖ-2715, на нем я колесил по Москве и Подмосковью, развозя… да чего только не развозя! Ну, вот и Антонычу, выходит, подмогнул — чего в «первом пришествии» не было. Это точно.
А тут есть.
Ну да: на то и ветви времени, чтобы в них кое-что ветвилось. И меня сюда вернуло не потому, что Вселенная дура. А для того, чтобы я изменил нечто. И я знаю, что.
Шестое октября! Сегодня шестое октября. Конечно, не случайно. Конечно, мне дано время исправить то, что я не смог сделать тогда. А сейчас, умудренный прожитой жизнью, переживший потерю самых близких — я должен их спасти. Да, мне до конца непонятен этот замысел Мироздания. Но ясна моя личная задача. А раз так, значит — выполнять!
— Есть, — вполголоса сказал я себе, спустившись на первый этаж. И чуть усмехнулся.
Здесь густо пахло кухней, хотя как таковой кухни не было. Был буфет. Или, можно сказать, небольшое кафе на четыре-пять столиков. Помещение, отгороженное от холла некапитальной остекленной стенкой. Привозили готовые блюда, сосиски, напитки, можно было сделать чай-кофе. Не ахти что, но перекусить можно.
Проходя мимо, я покосился туда. Ну надо же! И буфетчик тот же самый — «Борода». Не знал и не знаю имени-фамилии, хотя все мои здешние годы он подвизался за стойкой. Коренастый бородатый мужик лет за тридцать… И холл тот же самый, с телефоном-автоматом, многоярусным ящиком для писем, заметно подзапущенное, заждавшееся ремонта помещение. Ветхая бабушка-охранница на входе. Все ожило, все такое знакомое, настоящее, будто не было тех многих, многих лет и перемен моей судьбы… Ладно! Работаем.
Я вышел на крыльцо, вдохнул сырой осенний воздух, хранивший грубовато-тонкий аромат городского дождя. Который вроде бы кончился, но его призрак реял над непрестижной московской окраиной в облике сумерек, серой унылой облачности, луж, грязного пустыря слева, мокрых пятен на зданиях еще одной общаги и учебных корпусов академии… Они справа, уже зажгли окна. И станция метро слева, вернее, весть огромный траснпортный узел, наполняющий окрестности шумом, воем составов, моторным рокотом автобусов и такси — уже сияет фонарной иллюминацией. В Москве вообще и темнеет и светает слишком рано, есть тут какая-то разножопица между реальным временем и тем, что на циферблатах.
У нашего массивного крыльца был припаркован ряд автомобилей — все больше потрепанные жизнью рабочие лошадки: разномастные «Жигули», дряхлый универсал «Опель-рекорд», староватый даже для 1995 года… Ну и мой фургон, в тогдашнем просторечии в разных регионах — «каблук» или «пирожок». В столице его именовали «каблуком».
Вот он, трудяга! Светло-бежевый, тоже не новый, 1988 года выпуска. И на связке ключей, закрывая блок, я обнаружил отдельное колечко с двумя ключиками: зажигания и от дверцы кабины. И во внутреннем кармане куртки документы: техпаспорт, доверенность, мои водительские права — все как положено.
Пройдя немного вдоль корпуса академии, я повернул влево, к метро, влившись в мощный пешеходный поток в обе стороны. Станция «Выхино» в те времена обслуживала огромный район: на север — до зон действия станций «Перово» и «Новогиреево», а на юг… Там и вовсе никакого метрополитена еще видать не было вплоть до «зеленой» ветки. Так что один существенный плюс у нашей общаги был: шаговая доступность к метро. Для Москвы это большое дело.